Наши художники тоже так иногда талантливо искажают обычные, даже скучные советские, пейзажи, чуть изменяя формы, освещая по-утреннему розовым светом или наоборот вечерним загадочным, добавляя еле заметные штрихи, взятые из своей фантазии или украденные у тех же гениальных голландцев, фламандцев и прочих европейцев-живописцев прошлых столетий. Впрочем, и те тоже, видимо, привирали, приукрашивали действительность. Вряд ли все в их природе и окружающем мире было столь совершенно, как на музейных полотнах. Но здесь, в этом пространстве, где я оказался, достигнутый ими венец творения обрел право на подлинность. И ничто не мешало расплываться где-то внутри меня нахлынувшему странному внеземному впечатлению. На такие, цепляющие внутренности, ощущения в том мире способен разве что впечатлительный ребенок, душа которого свободна для восприятия всяческой новизны, и то далеко не каждый. То, что в оставленном по ту сторону мире с помощью таланта и воображения могло бы обрести жизнь лишь на холсте, на страницах книги или в нотах, здесь ожило и стало реальностью. У самых талантливых мастеров искусства наверняка иногда вдруг возникает возможность найти щель в заборе, отделяющем обе реальности, мельком увидеть что-то из того, что представляет этот иной, лучший мир и перенести запечатленную картину в свои творения. Но они не догадываются, что по какому-то закону вселенного круговорота та запредельная часть мира, ими самими и придумана, ибо соткана из всего самого лучшего, что художники и мечтатели сами наворошили в своих фантазиях, а затем описали, напели, нарисовали. Сама же наша материальная действительность как была, так и оставалась карикатурой на эти шедевры. Но зато они, художники, музыканты, поэты и сказочники эти, своим искусством все же подтверждали наши смутные догадки о том, что есть же, черт возьми, где-то эта блаженная первозданная гармония и совершенство. Впрочем, и не только талантом одаренные люди, но и простые смертные, не умея держать кистей и мольбертов, создавали на каком-то подсознательном уровне внутри себя модель рая, в который кто-то откровенно верил, а кто-то не понимал, что верит, просто мечтал и фантазировал.
Мы уселись друг перед другом на крылечке. Толя достал из кармана своего балахона пачку иностранных сигарет Мальборо и спички. Молча закурили. Я стал анализировать свои ощущения, ибо не совсем понимал, зачем мы в таком месте хренью этой занимаемся. Я и там-то баловался сигаретами только за компанию, чтобы анекдоты послушать в перерывах рабочих будней, и то – редко. Чувства были не совсем понятные, но потрясающие. Все, как с хождением босыми ногами. Скорее всего, из того мира сюда попадает ритуал и какие-то самые лакомые и смачные из всех приятных осязаний, которые испытываются от сигарет, возможно всего лишь несколько раз за всю жизнь, да и то в виде слабого, нынешнего райского, подобия. Самое негативное или связанное с наличием материи, теперь напрочь отсутствовало – все эти физические ощущения внутри, в бронхах, от дыма и никотина, порча зубов, чувство зависимости, ощущение болезненности, даже вины и страха за последствия для здоровья. Оставалась лишь остальная суть – распространение внутри покоя, эстетика ритуала, поза, движение и положение рук, пальцев, держащих сигарету, игра губ, плавный полет колечек дыма, постепенное исчезновение напряжения между тобой и собеседником. В общем, такая вот философская волна снова пронеслась по полушариям моего антиматериального мозга под впечатлением испытанного.