Нет, Санчик, не сегодня. Пока так. – И она вдруг вскочила с места и побежала в темноту. – Не сегодня. Потом, потом, – повторяла она на ходу и вдруг исчезла во мраке, лишь напоследок блеснули в свете горящих огней ее девственные, не омраченные ни одной пылинкой, золотистые от звезд и огней пяточки.
– Вот, блин, а ведь таки и правда – Золушка, – плюнул я в отчаянии. – Толя, что мне делать? Я без нее умру, слышишь?
– Отличная идея, умирай. Щас Запорожец вызовем, все организуем. Вскроем по новой. Обмоем, причешем и побреем, наденем черный импортный костюм, похороны пышные устроим. В этот раз Лидка твоя рыдать будет.
– Да, юмор еще тот. Однако. Между прочим, об ангелах-хранителях я всегда был иного мнения. А вот, оказывается…
– О, о, каким порядочным стал. Прогресс. Уже и пошутить как следует нельзя. Черный юмор, ну и что? У нас тут, между прочим, свобода слова, и вообще демократия. Ладно, переживешь. Вернее, переумрешь. Пошли спать. Уж коли ты брезгливый, я тебе рекомендую в стогу сена заночевать. Тебе понравится. Около моей избушки есть специальный такой.
Я хотел было возразить, что может солома будет тыкаться в тело, букашки всю ночь шуршать, мыши шнырять, но тотчас согласился, сообразив, что тела у меня как такового нет, одно название, и что наверняка лишь самые чудные ощущения из детства и более поздних лет будут сопровождать мой сон в таком экзотическом месте. Ведь я же в раю. А еще зачем-то Тургенев вспомнился – его «Записки охотника».
Скорей всего здесь можно было бы вообще не спать, но привычка… Тем более сон после богатого на события дня – одно из приятнейших наслаждений. Бывают, правда, бессонницы или сны с кошмарами, но это все осталось там. А нынче я, зарывшись в чудно пахнущем стогу, переживал наиприятнейшие ощущения, слетевшиеся, словно птички, из разных периодов моей жизни, начиная с раннего детства, когда нас, детдомовских детей, возили помогать колхозам во время сенокосов, и кончая случайными поездками в деревню в последние годы моей земной жизни. Я наслаждался этим райским аттракционом столько, сколько мне хотелось. Просто лежал, вдыхал аромат сухих и пряных трав, любовался на дивные звезды, рассматривал кратеры на огромной луне. Где-то неподалеку паслись несколько тихих лошадок. Какие-то птицы пели, издавали странные звуки. Слабо шелестели от нежного ночного ветра редкие кусты и деревья. И чего мы так держимся за то голубое дерьмо, которое осталось крутиться там за чертой? Какие ж вы, ребята, все глупые. Впрочем, я и сам не так давно был… одним из них – тех нескольких миллиардов идиотов, которые добровольно прилипли к глобусу, словно мухи к липучке, – размышлял я. Чьи-то шаги стали приближаться где-то сзади.