Историк вдруг осознал, что стоит перед дверью в свой кабинет и тупо смотрит на неё уже какое-то время. Он поспешно вошёл, сел в кресло и глубоко вздохнул. В памяти пронеслась вчерашняя встреча – от звонка в дверь и до короткого прощания на пороге. Ни одним жестом, ни одним словом Канзи не выказала скрытых намерений. Она была на сто процентов искренна.
“Хитрый, хладнокровный мастер-лжец”.
Может ли ложь звучать натуральнее, чем правда?
“Да бред это всё, – пронеслось в голове Этингера. – Скорее всего, нет никакого Синклера, а Лебронн всё не так понял. Или того проще – выдумал. Я снова накручиваю себя на пустом месте. Хватит!”
И он заставил себя не думать обо всех этих взломах, шпионажах, службах безопасности и прочем. Паранойя так утомила его, что для этого почти не пришлось прилагать усилий. До самого вечера Рун сосредоточенно листал кадры, сделанные “Хроносом”, и хотя ничего нового в них он так и не увидел, голова мало-помалу перестала пухнуть от напора мыслей.
Подходя к коттеджу, в котором жил, Этингер поймал себя на том, что вглядывается в окна Амины. Они были непроницаемо черны. Рун отвернулся, успокоив себя мыслью, что хакерша просто задержалась на работе или уже легла спать.
Вечер выдался приятным – прохладным, но безветренным – так что историк постоял ещё немного у крыльца, дыша полной грудью. Солнце уже кануло в океане, и на место контрастных дневных красок пришла сумеречная однотонность. Деревья постепенно теряли объём и силуэтами всё больше напоминали каких-то невиданных существ. На улицах городка зажглись тёплые ночные огни, а сверху, на темнеющем градиенте неба, одна за другой проявлялись мерцающие точки, холодные и вечные. “Сколько бы всего не менялось здесь, внизу, там всегда всё остаётся по-старому, – расслабленно подумал Рун. – Нам никогда не надоест смотреть на звёзды, ведь в них заключено постоянство, которого порой так не хватает на Земле”.
Он нехотя развернулся и пошёл к себе, сожалея, что не может простоять так всю ночь – в тишине и безмятежности, вдыхая прохладный воздух с лёгким запахом моря. Историк как никто понимал, что вечность – роскошь не для людей, но не проходило и дня, чтобы он не мечтал прочувствовать её всю без остатка, хотя бы на мгновение.
Его благостный настрой улетучился без следа, стоило только открыть дверь в квартиру.
По гостиной неспешно перемещался механический уборщик – домРоботник. Влажные щётки скользили по полу, вычищая любое загрязнение, которое смог обнаружить сенсор. Одна механическая рука по очереди поднимала стоящие на столе предметы, пока другая мягкой губкой удаляла пыль со всех поверхностей.