с сидениями необычной формы. Танец этот длился вплоть до наступления темноты, когда можно было видеть только светлые полосы, после чего, как бы получив какой-то сигнал, птицы прервали круг и исчезли во мраке.
Как-то раз нам встретилось семейство гиппопотамов – четверо взрослых и двое маленьких толстячков, отдыхающее на берегу. Один сидел в воде, метрах в двух от остальных, с блестящей на солнце спиной, располагавшейся на самом стыке воздуха с водой.
- Боже мой! – воскликнул Пауло, - какие же они громадные!
Он тут же отвел пирогу, беря курс на средину реки. Я схватил ружье, готовый к любой случайности, намереваясь пристрелить первое же животное, которое к нам приблизится. Вообще-то я считал их достаточно симпатичными созданиями, но до сих пор не видал таких огромных. Жизнь у них была просто райская – они были единственными в округе. На берегу, самец – гигантская черная масса трехметровой ширины – зевал, раскрывая гигантскую розовую пасть, и присматривался к нам.
Они даже не пошевелились. У того, что сидел в воде и выглядел истинной горой мяса, не дрогнула даже шкура на спине.
Через пару дней нас заставило задуматься постоянное присутствие крокодилов.
- А тебе не кажется, что их здесь многовато?
- Вообще-то, да.
Их можно было видеть практически по всем берегам; они лежали в каждом заливчике и в каждой щели среди путаницы мангровых деревьев. Они же присутствовали на стволах, лежащих прямо на поверхности воды, вцепившись в полусгнившую древесину, словно стражники, недвижно приоткрыв пасть. Они грелись на солнышке по пять-шесть особей, один жирнее другого.
Эти крокодилы были людоедами, именно так их называли на местных наречиях, и все они принадлежали к наибольшему из трех или четырех видов хищников, населявших реку. Крупные самцы достигали шести метров в длину. Посмотреть было на что: доисторические чудовища со вздутыми пузами посреди тела, а спины и хвосты у них были покрыты двойными рядами твердых выступов, словно зубья у пилы. Их полуоткрытые пасти с неправильными чертами, казалось, сардонически усмехаются, показывая свету длинные, острые зубы. Чешуя же была темно-зеленой, отбрасывающей темные отблески. У некоторых, которые поднимали голову высоко, можно было видеть фрагмент живота с ярко-желтой чешуей.
Они шевелились не больше, чем стволы деревьев. Иногда, когда мы приближались, кто-нибудь из них сотрясался, поднявшись на толстых лапах, после чего неприятным, волнистым движением тихо скрывался в воде, при этом на поверхности появлялись лишь незначительные морщинки.