- ПАДЛЫЫИИИ!!!
Пауло потратил дюжину шашек – все, чем располагал – производя чуть ли не непрерывный взрыв. А потом воцарилась тишина.
Наше дерево вздымалось посреди обширного побоища. Монтань побледнел, словно стена. На сей раз Пауло превзошел самого себя. Мои уши, которые какое-то время переполнял неприятный свист, постепенно начали возвращать себе давние свойства.
Сидя на ветке и спустив ноги, Старик, запыхавшись, словно после страшного усилия, смеялся.
- Ежели бы хотел… изучать внутренности крокодилов, доктор… Можешь начинать… Я все приготовил…
Ногти Малышки впились мне в руку. С расширенными паникой глазами, она вслушивалась, потом прошептала:
- Послушай… Ой, ты только послушай!
Какое-то время я чувствовал в ушах вату, но потом услышал. Издали и повсюду вокруг, со стороны берега и по бокам – шелесты и шуршание. Первопроходцы уже входили на территорию побоища, где выжившие пожирали останки. Привлеченные отзвуками побоища и тоннами свежего мяса, крокодилы прибывали сотнями. Отчаявшийся Пауло опустил голову. Все его запасы динамита закончились, впрочем, тут не хватило бы и сотен килограммов.
- В заднице я их видал, - повторял он себе под носом. – В заднице…
Холодный и мертвенный свет полной луны наново залил округу. И после этого началась настоящая ночь – долгая, переполненная страхом и отвращением к тому, что происходило ниже. Холодный ветер пронзал нас до самых костей; мы стыли на своих жердочках-ветвях, а каждое движение требовало напряженного внимания.
Людоеды под нашими ногами клубились сотнями, занятые своей чудовищной обжираловкой. Монтань погасил фонарь, луч которого начал слабеть. Впрочем, мы и сами не хотели ничего видеть. Зато нам было слышно доносящееся из самого центра оргии жевание, чвакание мяса и треск переламываемых костей… Нас охватывала отвратительная вонь болота и мяса, которая вскоре сделалась совершенно невыносимой. Дышать можно было только ртом. Пауло вообще заткнул нос какой-то тряпкой.
Ветка больно впилась в тело. Рука, которой я обнимал дремлющую, отупевшую Малышку, отнялась и болела. Маленькая бедняжка, она все еще получала удары судьбы. Каким же нужно было быть придурком, чтобы притащить ее сюда…
Монтань снял свою повязку и пытался хоть чем-нибудь заняться.
- Поспать не желаешь? Я могу тебя подержать, - предложил я.
- Нет. Как только закрываю глаза, начинаю лучше слышать, и тогда мне рыгать хочется. И что дальше?
- На рассвете! – вмешался Пауло. – На рассвете все это кончится. Тогда им захочется поваляться на солнце. А мы как-нибудь найдем способ добраться до пироги и смыться отсюда.