— Это Персефона. И намерение относится к картам, — сказала Блю. — Это относится к гаданию: когда позволяешь кому-нибудь проникнуть в твои мысли, чтобы увидеть, как складываются будущее и прошлое. Но не к рыбе. Как могут намерения воздействовать на рыбу? Жизнь нельзя переделать переговорами и сделками.
— Какого цвета были рыбы, когда мы пришли сюда? — спросил он.
Они были черными и серебряными, или, по крайней мере, казались такими в свете, падавшем сквозь поверхность воды. Ганси — Блю нисколько не сомневалась — искал признаки непостижимой магии, но она не собиралась позволить так легко сбить себя с толку. Голубое и коричневое при определенном освещении вполне может показаться черным или серебряным. Тем не менее она шагнула в размокшую грязь на самом берегу озерца, туда, где находился Ганси, и присела на корточки рядом с ним. Все рыбки, прикрытые тенью его руки, казались одинаково темными и неразличимыми.
— Я смотрел на них и пытался сообразить, как они все-таки сюда попали, а потом вспомнил, что существует один вид форели, который часто живет в маленьких речках, — сказал Ганси. — Он вроде бы называется гольцом. Американским гольцом. Тогда получается, что хоть какой-то смысл во всем этом есть. Возможно, люди заселили рыбу в это озеро или в озеро где-нибудь выше по течению. Вот что я подумал. У гольца верх серебристый, а брюшко красное.
— Допустим, — сказала она.
Вытянутая рука Ганси неподвижно висела над водой.
— Скажите, когда мы только что пришли сюда, в пруду были красные рыбы?
Блю промолчала, и он посмотрел на нее. Она покачала головой. Красных определенно не было.
Ганси резко отдернул руку.
Стайка мальков кинулась врассыпную искать новое убежище, но Блю успела разглядеть, что все они были серебристыми с красным.
И не красноватым, а ярко-красным, красным, как закат, красным, как мечта. Как будто они никогда не были окрашены в какие-нибудь другие цвета.
— Ничего не понимаю, — сказала Блю. Правда, в глубине ее души гнездилось ощущение, что она все понимает, но не может облечь свое понимание в мысли и подобрать для него слова. Она чувствовала себя так, будто является частью сновидения этого места или оно, это место, является частью ее сновидения.
— Я тоже.
Тут слева от них раздался чей-то голос, и они дружно повернули туда головы.
— Это Адам? — спросила Блю. И вроде бы неправильно было задавать такой вопрос, но сейчас она ни в чем не была уверена.
Они снова услышали голос Адама, на этот раз более отчетливо. Они с Ронаном стояли на противоположном берегу озера. За их спинами возвышался большой дуб, в стволе которого зияло дупло высотой в рост человека. А под ногами, в воде, лежало отражение Адама и дерева, которое выглядело более далеким и холодным, чем то, что существовало в реальности.