Но, если спрашивать его, что он видел, придется рассказать и свое видение.
Ронан откровенно рассматривал их, как будто знал, даже не побывав в дупле, что с ними там случилось.
Ганси стоял, склонив голову, в нескольких футах от них, в дупле. Он сцепил руки перед грудью и походил на статую в церкви. В его облике — его фигуре, над которой, как арка, смыкалось пустотелое дерево, его глазницах, утративших в полутьме всякий цвет, — вдруг проявилось что-то очень древнее. Он оставался самим собой, но стал и чем-то еще — это что-то Блю впервые увидела в нем во время гадания; это ощущение инакости, чего-то большего, чем он сам, словно истекало из неподвижной фигуры Ганси, застывшей внутри темного полого дерева.
Адам смотрел в сторону, и теперь — теперь — Блю разгадала выражение его лица: стыд. Он увидел в дупле неизвестно что, был уверен, что Ганси сейчас видит то же самое, и не мог этого вынести.
Ганси открыл глаза.
— Что вы видели? — спросила Блю.
Он поднял голову. Это было медленное, сонное движение.
— Я видел Глендура, — сказал Ганси.
Как Адам и предупреждал, осмотр ворона, вырезанного в земле, поход вдоль ручья в лес, разглядывание рыбок, меняющих цвет, открытие наводящего галлюцинации дерева и возвращение к Хелен заняли куда больше двух секунд.
Если верить часам Ганси, на это ушло семь минут. Хелен была в ярости. Когда Ганси сказал ей, что на самом деле они отсутствовали не семь минут, а не менее сорока, завязался такой яростный спор, что Ронан, Адам и Блю сняли наушники, предоставив брату и сестре возможность самим разбираться между собой. Конечно, без наушников все трое пассажиров заднего сиденья не могли разговаривать и между собой. Вроде бы должно было наступить неловкое молчание, но оказалось, что без слов даже легче.
— Это невозможно, — сказала Блю, когда вертолет поднялся с автостоянки и стало возможно снова разговаривать. — Время никак не могло остановиться, пока мы были в лесу.
— Ничего невозможного, — ответил Ганси, направляясь через площадку к зданию. Он распахнул дверь на первом этаже «Монмута» и громко крикнул в полутемный лестничный пролет: — Ноа! Ты здесь?
— Это правда, — сказал Адам. — Теория силовых линий утверждает, что на самой линии время может быть пластичным.
Такой эффект отмечали исследователи силовых линий, чаще всего в Шотландии. В шотландском фольклоре издревле существовали легенды о путешественниках, которых уводили к себе пикси или сбивали с пути фейри, ревниво охранявшие свои владения. Путники шли вроде бы по прямой дороге, но вдруг обнаруживали, что безнадежно заблудились и находятся где-то, куда неизвестно как попали, во многих ярдах, а то и милях от того места, откуда вышли, а их часы показывали время на несколько минут раньше или на несколько часов позже того, как они отправились в путь. Как будто они проткнули складку в пространстве/времени.