— Говорят, что уже обращались к тебе, но ты их не слушал, — сказал Ронан. Он поскреб стриженный наголо затылок и спросил: — Ганси, ты меня не разыгрываешь? Ты и вправду что-то слышишь?
— По-твоему, Ганси настолько хорошо знает латынь? — резко отозвался Адам. — Между прочим, на камне твоей рукой написано, что они говорят по-латыни. Так что заткнись.
Деревья снова зашуршали, и Ганси повторил их слова Ронану. Ноа поправил один из глаголов, который Ганси неверно расслышал.
Ронан вскинул взгляд на Блю.
— Они говорят, что рады видеть дочь ясновидящей.
— Меня?! — воскликнула Блю.
Деревья зашумели в ответ; Ганси повторил слова.
— Не знаю, что это значит, — сказал Ронан. — Они также рады снова видеть… не знаю такого слова… Грейварен?.. Если это латинское слово, то я никогда его не слышал.
— Ронан, — прошептали деревья. — Ронан Линч.
— Это ты, — изумленно пробормотал Ганси и почувствовал, как по его и без того замерзшей коже пробежали мурашки. — Ронан Линч. Они назвали твое имя. Это тебя они рады снова видеть.
Ронан стоял с окаменевшим лицом, ничем не выдавая свои чувства.
— Снова… — Блю стиснула ладонями раскрасневшиеся на холоде щеки, ее глаза были широко раскрыты, а на лице отчетливо вырисовывались те же благоговение и восхищение, какие испытывал Ганси. — Поразительно. Деревья?.. Поразительно!
— Интересно, почему это слышите только ты и Ноа? — спросил Адам.
Запинаясь, с трудом подбирая слова, — даже на уроках Ганси редко говорил на латыни, и ему было непривычно переводить свои мысли из слов, которые он мог представить себе лишь написанными, в звучание, — он сказал:
— Hic gaudemus. Gratias tibi… loquere… loqui pro nobis, — и посмотрел на Ронана. — Как мне спросить, почему ты их не слышишь?
— Боже мой, Ганси… Если бы ты уделял хоть какое-то внимание… — Он закрыл глаза и на несколько секунд задумался. — Cur non te audimus?
Ганси не потребовался перевод Ронана, чтобы понять, что прошелестели деревья. Латинская фраза оказалась довольно простой.
— Дорога еще не пробуждена, — сказал он вслух.
— Си… силовая линия? — пробормотала Блю и добавила, может быть, с излишней горячностью: — Но это не объясняет, почему их слышите только ты и Ноа.
Деревья зашумели:
— Si expergefacere via, erimus in debitum.
— Если ты разбудишь линию, они окажутся у тебя в долгу, — сказал Ронан. Несколько секунд все молчали, а потом переглянулись. Слишком много всего нужно было осознать. Потому что с ними говорили не просто деревья. Получалось, что деревья были разумными существами, способными видеть их движения. И только ли деревья в этом диковинном лесу были способны на это, или за ними следили все деревья подряд? Правда ли, что деревья всегда пытались заговорить с ними? Невозможно было даже понять, добрые эти деревья или злые, любят они людей или ненавидят, имеются или нет у них какие-то принципы или сострадание. «Они похожи на чужеземцев, — думал Ганси. — Чужеземцев, с которыми очень долго обходились из рук вон плохо.