— Я лишь хотел помочь, — выговорил наконец Деклан; если верить голосу, он расстроился. В прежнее время, несколько месяцев назад, Ганси поверил бы ему.
Ронан стоял рядом с Ганси, уронив руки вдоль туловища. Иногда, когда побитым оказывался Адам, в его глазах появлялось отстраненное, отсутствующее выражение. Если же побитым оказывался Ронан, впечатление было совсем иным: он казался настолько бодрым и оживленным, словно только что выспался.
— Я никогда тебя не прощу, — сказал Ронан брату.
Стекло «Вольво», негромко зашипев, закрылось; видимо, Эшли поняла, что этот разговор ей не следует слышать.
Деклан, посасывая разбитую губу, смотрел в землю. Потом расправил плечи и поправил галстук.
— Мне до тебя больше дела нет, — ответил он и взялся за ручку двери.
— Я не собираюсь говорить об этом, — сказал он Эшли, садясь на сиденье «Вольво», и с силой захлопнул дверь. Шины «Вольво» взвизгнули по асфальту, и Ганси и Ронан остались вдвоем на освещенной странным тусклым светом автостоянке. В соседнем квартале злобно залаяла собака, гавкнула три раза и умолкла. Ронан потрогал мизинцем бровь — нет ли крови. Ее не было, только наливался здоровенный ушиб.
— Исправь это, — сказал Ганси. Он не был уверен, что сделанное или, напротив, несделанное Ронаном можно легко исправить, но не сомневался, что исправить что-то необходимо. Ронану разрешалось жить в здании «Завода Монут» лишь потому, что он прилично учился. — Что бы ни было. Нельзя, чтобы он оказался прав.
— Я хочу уйти отсюда, — сказал Ронан очень тихо, чтобы только Ганси слышал его.
— Еще год.
— Я не хочу тянуть еще год. — Он пинком отправил камешек под «Камаро». Эти слова он произнес, повысив голос, правда, не в громкости, а в яростной энергии. — Терпеть еще год, чтобы потом на меня надели удавку, как на Деклана? Ганси, я не какой-нибудь поганый политикан. И не банкир.
Ганси тоже не желал стать ни тем, ни другим, но это не означало, что нужно бросать школу. Боль в голосе Ронана свидетельствовала, что ему следует сейчас выкинуть из головы все свои заботы.
— Ты только закончи школу, а потом делай, что хочешь.
Благодаря унаследованным от отца трастовым фондам никто из братьев не был обязан зарабатывать на жизнь, если у них не появится такого желания. В машине под названием «общество» они оказались чем-то вроде запасных частей, но Ронан и Ганси воспринимали свое положение очень по-разному.
Ронан глядел зло, но он был в таком настроении, когда злость могла и не иметь определенной причины.
— Я не знаю, чего хочу. И понятия не имею, кто, черт возьми, я такой.