И еще там были пометки, сделанные полудюжиной разных ручек и маркеров, но одной и той же деловитой рукой. Они решительно выделяли, подчеркивали и указывали. Они обозначали пункты перечней и имели энергичные восклицания на полях. Они противоречили одна другой и ссылались одна на другую в третьем лице. Линии являли собой то координатные сетки, то бездумно набросанные горы, то запутанные следы шин, тянущиеся за быстроходными на вид автомобильчиками.
Блю понадобилось некоторое время, чтобы понять, чему именно посвящена эта тетрадь. Она была разбита на неравные разделы, но было ясно, что тому, кто это сделал, то и дело не хватало места, и он продолжал тему где-то дальше. Там оказался раздел, посвященный силовым линиям, невидимым энергетическим потокам, связывающим между собой места силы. Был раздел, посвященный Оуайну Глендуру, Королю-ворону. Имелся раздел, в котором собирались легенды о спящих рыцарях, ожидавших под горами, когда их разыщут и пробудят к новой жизни. Имелся раздел со странными историями о королях, принесенных в жертву или пожертвовавших собой, и древних богинях воды, и обо всем, что в старину олицетворял собой ворон.
Более всего от тетради исходило желание. Тетрадь хотела большего, чем могла вместить, большего, чем могли выразить слова, большего, чем могли показать схемы. Страстное желание вырывалось из страниц, проявлялось в каждой яростно проведенной черте, в каждом сделанном с лихорадочным возбуждением наброске, в каждом выделенном определении. Во всем этом ощущалась какая-то болезненная меланхолия.
Среди множества нарисованной чепухи выделялся знакомый узор. Три пересекающиеся линии — длинный перекошенный треугольник. Именно его Нив нарисовала в пыли на церковной стене. А раньше — мать на запотевшей дверце душевой кабины.
Блю расправила страницу, чтобы лучше видеть. Этот раздел был посвящен силовым линиям — «мистическим энергетическим дорогам, соединяющим места духовной силы». Хозяин тетради снова и снова рисовал три линии в самых разных местах, рядом с перекошенным Стоунхенджем, с лошадьми со странно вытянутыми туловищами, с подписанным наброском погребального кургана. Объяснения символа нигде не попадалось.
Это не могло быть совпадением.
И, конечно, не могло быть такого, чтобы тетрадь принадлежала тому «вороненку», который строил из себя президента. Наверняка ему кто-то дал ее.
«Может быть, Адам?» — подумала она.
В нем она почувствовала то же самое, что и в тетради — ощущение магии, возможности, предвкушение опасности. То же самое, что в те секунды, когда, по словам Нив, дух коснулся ее волос.