– Вы должны совершать все эти действия на основании чего-то, разве нет? Вы не можете врываться ко мне в дом, выламывать двери вот так, без законных оснований. Даже не представляясь.
– Вы сами открыли мне дверь. Мы ничего не выламывали.
– Но наручники я не сама на себя надела, – ответила я. – Раз вы их на меня надели, значит, считаете меня опасной. Я хочу знать почему.
– Почему? Ну… возможно, вы оказали нам сопротивление. Возможно, вы пытались захватить оружие и нанести вред следователям, – ответил мне чернявый невозмутимо.
Чего нельзя у него было отнять, так это умения держать себя в руках. Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и досчитала до пяти. Затем открыла глаза.
– Я не стану говорить с вами. Можете хоть застрелить меня, но, пока у меня не будет адвоката, пока мне не объяснят, на каком основании меня задержали, я ничего никому не скажу. Я же имею право знать, почему вы меня… вот так… Имею же я права, черт возьми?
– Права – они у всех есть, это да, – согласился он задумчиво, хмурясь. Ему явно не нравилось то, что я говорила. Не нравилось то, что ему приходится иметь дело с двумя детьми.
– Мне нужно сделать звонок.
– Вы насмотрелись голливудских блокбастеров, да? Какие-такие звонки? Не будет никаких звонков. Никому вы не дозвонитесь, вы же воровка, домушница – это как минимум.
– Хорошие же у вас методы.
– Вы нарушили чужие права на частную жизнь, на неприкосновенность, к примеру. Если захотите обсудить свои права, у вас еще будет такая возможность. И время будет. В тюрьме.
– Возможно. Но это все еще доказать надо. А то, что вы действуете незаконно, – это прямо бросается в глаза. Фая права.
– Фая права? Кому бросается в глаза? Кто смотрит? – зло ответил чернявый. – Никого нет же, понимаете? Вы бессильны, мы увезем вас, а потом напишем отчет, и в отчете все будет так, как надо нам.
– Это тогда делает вас еще большим преступником, чем нас, – прошептала я.
– Злоупотребление властью? Конечно, почему нет. Но это вам тоже нужно будет доказать. И поверьте, на практике это будет доказать просто невозможно. Вы считаете меня своим врагом, я это могу понять, в конце концов, я к вам не дружить пришел сюда. Но на самом деле я вам не враг. И я мог бы пойти вам навстречу, мог бы войти в ваши обстоятельства, но только если бы вы стали активно помогать следствию. Понимаете, о чем я?
– Я не могу вам верить, – покачала головой я.
– Вы так считаете? Что ж, справедливо. Давайте мы с вами взаимно пойдем друг другу навстречу. Я буду больше верить вам, а вы мне. Вы передадите нам материалы вашего так называемого интервью и объясните, что именно вы пытались разнюхать в доме артиста.