Там же.].
Как писала Е. Даль, покупка дома для увеличивающейся семьи свершилась случайно: “Он никогда не думал покупать себе дом, но какой-то отъезжающий до тех пор приставал к отцу, купи да купи у меня дом, что в самом деле купил”. Осенью Даль писал сестре: “Маменька теперь живет у нас немного привольнее, по крайней мере своя комнатка, отдельная, в стороне”. В новом доме нашлось помещение и для токарного станка, на котором он с увлечением работал, о чем рассказал позднее, в письме от 27 февраля 1838 г.: “В новый покой свой - большой, просторный - поставил я верстак и станок токарный, потому что сидячая жизнь меня убивает, а здоровье нужно не на один год или два, а если угодно еще пожить, то лет на десяток - другой. Поэтому я каждый день часа два работаю на станках своих до усталости и бываю здоровее и веселее”.
Кстати, вслед за Далем токарным делом увлекся и Перовский. Это видно из его записки: “Вчера я строгал до двух часов ночи и источил весь кленовый болванчик, пришлите мне другой, хоть березовый. - От работы болит поясница, зато вы удивитесь успехам”[>62 Там же.].
Собираясь поздней осенью в столицу, В.И. Даль тревожился за жену, которая надолго оставалась с детьми, но одновременно радовался предстоящим встречам в Москве и Петербурге. Он писал Паулине Ивановне 4 ноября: “Я еду скоро в Питер и еду один, жена не решается покинуть ребятишек. Я еду с Перовским, по делам, иначе бы гораздо охотнее остался здесь, как быть! а несмотря на все уверения Юлии, думаю, что ей очень грустно будет здесь, а (матери) ее и вдвое того жаль. Как быть! Надобно стараться как можно скорее воротиться и я думаю, что в феврале, коли не раньше, непременно поспею назад. Рад я увидеться с вами, и с петербургскими друзьями, приятелями и родичами - и все жаль покидать месяца на три жену - не для себя, я не истоскуюсь. Да ей будет тошно: и дом, и хозяйство, и люди, и дети - а хозяина нет; хлопот и неприятностей куча!
Мне позволят приостановиться у вас на несколько дней...
Зато прогулявшись да воротившись - заживешь вдвое уютнее и веселее, как душа потянется на свой очаг. В гостях хорошо, дома лучше! Жена сделала при этом одно только условие: чтобы весной не держать ее ни под какими предлогами, а отпустить куда-нибудь в деревню. Ей летом так душно и скучно в городе, что мочи нет; в деревне каждый раз она молодеет душой и телом”.
В этом же письме В.И. Даль так пишет о своей жизни: “Подумаешь - я теперь в таком достатке, относительно житейского быта - что мне, право, по совести остается только изливать молитву свою чистою благодарностью, просьбы у меня нет, кроме: продли нынешнее наше положение. А между тем - сколько мелочных, суетных, пустых, но докучных хлопот, ни дня без досады! Как быть!”. Упомянув брата Павла, дела которого “не совсем хорошо, не совсем и худо”, и болезнь бабушки (вероятно, матери Юлии Христофоровны), он заключает: “Все горе да горе кругом - как не благословлять судьбы, пока у меня все так хорошо?”.