Обида было зряшной, и к тому же Хотен полагал, что это сам Радко, напротив, провинился перед ним. Во Владимире, занятый целыми сутками читательским трудом, хозяин оставил Хмыря без присмотра, а Радко, как на грех, взялся подучить его ремеслу дружинника. Пару часов они и в самом деле рубились на мечах, после чего Радко пожелал отдохнуть и пригласил с собою ученика, чтобы некоторые тонкости пояснить на словах. Они засели за пиво, и обучение продолжилось исключительно словесным образом. Хмырь выехал в путь буквально распухшим от дармового княжеского питья, чересчур задорным и, по мнению хозяина его, почти забывшим о своем печальном положении холопа. Слава богу, кони хоть были накормлены в дорогу.
Радко остановил свою дружину, когда над днепровской кручей вырисовались купола огромной вышгородской церкви Святого Василия. Подъехал он к Хотену, ухватил за повод и отвел Рыжка подальше от своих дружинников. Потом хлопнул приятеля по плечу тяжелой своей рукою и захохотал-загрохотал:
– Ну как, славный хоробр, будем биться или будем мириться?
– Было бы из чего нам биться, старый друже! – ухмыльнулся Хотен. – Тайна ведь не моя, а великого князя. Но сейчас, перед въездом в город, я тебе кое-что раскрою.
– Самая пора, – и децкий смешно насупился, – и мне тебе кое-что поведать.
– Значит, так, старый ты разбойник, – понизил голос Хотен, стирая с лица ухмылку. – Хмырь, я вижу, тебе по нраву пришелся, забирай. То есть это я отдал бы его тебе по дружбе безденежно. Да только он не мой холоп, а жены моей, точнее тестя моего, ведомого киевского купца Корыто. Поди к Корыту и выкупи парня, за сколько скажет.
– Хмырь Хмырем, про паренька разговор будет особый, – протянул децкий и, прищурившись, заметил важно: – Только не о твоем холопе у нас беседа. Шутки все со мной шутишь, посол?
– Шучу, шучу! Старый ты пень, а на коне тебя не объедешь! Княжеские ведь придумки, не мои, так как же мне не шутить? – Хотен помолчал значительно, откашлялся. – Послом к Вячеславу Владимировичу тебе ехать приказано, а не мне, так что доставай знак посольский, цепляй на копье и вели кричать: «Дорогу боярину Радко Сытиничу, послу великого князя Изяслава Мстиславовича!»
– Лихо! – Радко, не скрывая радости, подбоченился. И тут же пригас: – А о чем же я буду править посольство тогда?
– Говорить с Вячеславом Владимировичем буду я, но только наедине. И ты, как скажешь князю, что необходимо остаться только втроем, имени моего называть не должен.
– Понял, – заявил Радко столь решительно, что емец еле удержался от смеха: ведь и Рыжок уразумел, небось, что децкий как раз ничего и не смог понять. – Теперь ты меня выслушай. Ты ведь сейчас наденешь доспех, подаренный тебе великим князем, шелом его прежний, сверху корзно набросишь, а сядешь на престарелого своего Яхонта, тоже ведь из Изяславовой конюшни. Не так ли?