– Эй, советник! – услышал он голос Радко будто издалека. – Покончишь с делами, гони прямо в баню. Я велю так растопить, чтобы каменка раскалилась!
Келейник пытался не пропустить невежу к митрополиту, однако Хотен пер напролом, не тратя слов на уговоры. Напряжение, бодрившее его на думе у князя, спало, и Хотен чувствовал, что в любое мгновение может упасть и заснуть.
Он увидел сперва рассерженное, потом удивленное лицо митрополита Климента, успел протянуть ему книгу, и только выпустил ее из рук, как в ушах зазвенело, а перед глазами посыпались с неба бесчисленные светлячки…
Хотен очнулся, встряхнул головой. Вскоре мутное пятно прояснилось в бревенчатый потолок, под лопатками была твердая скамья. Книга! Отдал ли книгу митрополиту? Осторожно поднял он голову…
– Ну и молодец! – раздался справа, вблизи голос митрополита. – Ты еще слишком молод, боярин, чтобы лишаться чувств, как девчонка. Скажи, давит ли у тебя в груди, можешь ли вздохнуть без боли?
– В груди не болит, господине отче, – отвечал Хотен. – А что это со мною было?
– Полежи пока, не суетись. Ответ был бы не прост, понеже врачевание есть сложнейшая из наук, и я в нем не упражнялся на людях, только книжную его мудрость усвоил. Однако великий греческий врач Гиппократис сказал бы, что в тебе нарушилось соотношение жизненных соков, а именно: крови, мокроты, желтой и черной желчи. Не был ли ты ранен в поездке? Нет? Тогда израсходовал слишком много мокроты во время скачки. Ты не жалеешь себя на службе великому князю, а человек тут не лучше коня: себя можно загнать точно так же… Омой свое тело – токмо с бережением, слишком горячий пар тебе может навредить, попостись с недельку, полежи пару дней. Разрешаю тебе и церковь не посещать, пока не поздоровеешь. Тем более что наше с тобою дело затягивается, боярин, спешить тебе особенно некуда…
– Скажи только, господине отче, та ли книга?
– Сие она, сынку! Думаю, что именно та самая, что нам нужна. Однако мне необходимо время, дабы раскрыть ее тайну, а впереди много хлопот: ты в своей вечной гонке и не заметил, небось, что приспевает уже Вербная неделя.
– А будешь ли, как обещал, разрезать переплет?
– Я же велел тебе отдохнуть! – прикрикнул отец Клим. – Чрезмерное умственное усилие сейчас может для тебя оказаться столь же опасным, как и рубка на мечах в доспехе. Скажу только одно: расклеивать переплет я стану в последнюю очередь, ибо убежден, что разгадка прячется на страницах книги.
Хотен медленно спустил ноги со скамьи, уселся. Помотал головою – не кружилась, слава богу. Митрополит сердито взирал на него из-за книг, заваливших его стол. Ничего не поделаешь, служба заставляет быть назойливым. Поклонился Хотен и заговорил: