Покупаю газету, пробегаю ее глазами: новости хуже некуда, преступность растет. По малейшему поводу люди убивают, истязают, калечат друг друга. Поговаривают о сильном правительстве. Сильное правительство — это хорошо, но оно должно быть еще и справедливым. К тому же в Италии сильное правительство всегда означает одно и то же: будут прижимать бедняков, трудящихся и помогать капиталистам. Это единственная разновидность сильного правительства, которая нам известна. А стоит нам выступить в защиту священных человеческих прав и социальных нужд, как власти словно с цепи срываются, посылают против нас наших же братьев, таких же эксплуатируемых и еще более несчастных, чем мы. Они дают им в руки бомбы со слезоточивыми газами, автоматы, дубинки, науськивают на рабочих. Дело в том, что ключевые посты в государстве, в суде, школе, административных службах по-прежнему занимают фашисты, настоящие фашисты в джерсовых костюмах, с крестом в петлице, что ежедневно изливают на исповеди черную от преступлений душу.
У нас же внезапно прозрели глаза, слишком долго ничего не видевшие из-за рабства и религиозного дурмана. Мы привыкли повторять: «Слушаюсь, синьор. Извольте, синьор» — и покорно умирали на полях сражений за нашу проклятую родину, которая чуть не с пеленок хватает тебя за глотку и дурманит мозги. «Слушаюсь, синьор», — говорим мы даже отцу, ведь он первый сделал из нас овечек, еще более жалких и угодливых, чем он сам, — всегда одно и то же: «Слушаюсь, синьор».
Теперь мы прозрели и заметили, что до сих пор жили как болваны. Мы ждем рая небесного, а ловкачи уже построили себе рай на земле, в двух шагах от нашего дома.
Только что открыли автостраду Бари — Таранто. Смотреть на нее одно удовольствие, но вскоре понимаешь, что раз уж ее построили, то, значит, нам придется покупать больше автомобилей, воздух будет сильней загазован, наши товарищи у сборочных конвейеров совсем ошалеют. А мы еще глубже залезем в кабалу и будем делать стойку на ушах, чтобы содержать эти автомобили. Не помню, кто из философов говорил: чем больше потребностей, тем больше мы становимся их рабами.
Сегодня вечером я отправился в Андрию. Андрия, сказал мне товарищ, изучавший историю, была одно время центром жесточайшей борьбы крестьян. Теперь здесь все спокойно, по крайней мере на первый взгляд. Андрия — то ли небольшой городок, то ли большой поселок, и всем здесь все до лампочки. На площадях крестьяне в праздничных одеждах обсуждают свои невзгоды. Зрелище довольно жалкое. Над какой-то забегаловкой — вывеска: «Клуб Итальянского союза трудящихся»