– Ё-моё… – потерянно вымолвил Петр. – Рать чья-то плавится. Не татары, те водой не любят. Скорее, ушкуйники новгородские…
Эти слова резанули по сердцу Федора не хуже ножа. Он слышал о лихих разбойных людях, живших лишь грабежом на водных просторах и не щадивших никого на своем пути. Он сразу подумал о своей ладье, что была крепко привязана к пристани саженях в трехстах. О лавке, где еще было много нераспроданного товара и где под постоянной охраной двух вооруженных холопов находилось серебро и добро для московской торговли. Что делать, куда бежать? В город, только в город! Может, удастся отсидеться за его высокими стенами? Может, татары смогут отбить приступ? Или хотя бы успеть зарыть серебро, чтобы не потерять сразу все!!!
Ноги сами понесли Федора назад не хуже доброго аргамака. Петр отстал. Вот уже ворота, стража собирается закрывать тяжелые дубовые створы.
– А-а-а-а-а-а!!! – дико заорал московит. – Погодите!!!
Ему повезло, он успел. Прямо за спиной гулко стукнул засов, ложась в железные оковы. Татарский сотник толкнул русича в бок, указывая на верх крепостной стены, что-то быстро залопотал. Федор угодливо кивнул:
– Щас я, щас!! Оборужусь только!
Он достиг своей лавки. Схватил заступ, быстро вырыл ямку, сунул туда кожаный кошель с серебром. Засыпал землей, утрамбовал. Бросил сверху кошму, на которой спали слуги. Опоясался саблей, оглянулся. Холопы убежали невесть куда, отныне заботясь не о хозяйском добре, а о собственных шеях. Ну, куда теперь? На стены или прятаться? На стены!!
У заборолов ратных было очень мало. Почти все – татары, жители Жукотина и охранная сотня. Никто не разводил костров, чтобы кипятить воду. Руководивший всеми сотник лишь пытался понять, откуда последует приступ, чтобы направить туда свои малочисленные силы.
Федор выглянул через бойницу. На пристанях уже шел грабеж, доносились крики, женский визг. Мелькнула слабая надежда, что ушкуйники этим и удоволятся, не пожелав лить кровь на стенах. Мелькнула… и быстро угасла. Около тысячи окольчуженных ратных двумя длинными рядами неторопливо начали подниматься по отлогому подъему. Некоторые готовили луки и арбалеты, некоторые разматывали длинные веревки с крюками на концах. Какая-то убийственная неотвратимость сквозила во всех их действиях! Так обычно ведут себя люди, не единожды выполнявшие свою работу и знающие ее в совершенстве. Руководил приступом дородный рослый воевода.
Полетели стрелы. Густым дождем снизу и жалкими десятками сверху. Новогородцы действовали грамотно, разбившись на пары. Один прикрывал себя и товарища длинным щитом, другой выбирал цель и спускал тетиву. То и дело раздававшиеся вскрики боли говорили о том, что многие оперенные посланцы непрошеных гостей находили свои жертвы.