И наконец возглавляемая Президентом группа остановилась перед тупиковой стеной, на которой одиноко висел тот самый экспонат, что распугал низшие потусторонние силы, обесцветил золотистую ауру первого чародея страны, а десять-пятнадцать минут назад лишил президентский лимузин левого переднего колеса…
Да уж, достояньице… Кому б его только сбагрить!..
Лыцку икону отдать нельзя — это однозначно! Хотя бы из соображений престижа и национальной безопасности. А то вынесет её тот же Африкан на поле боя — и готово дело! Все, считай, заговорённые колёса поотваливаются…
А уничтожить — скандал… Причём международный… В кощунстве обвинят, в варварстве… Даже в сатанизме…
Хотели американскому президенту подарить — не принял. Сказал: и так уже всем известно, что Баклужино в НАТО просится… Дескать, за взятку сочтут… А скорее всего усомнился в подлинности шедевра. Что-то, видать, заподозрил.
Однажды глава Лиги Колдунов уже провернул с этой иконой совершенно блистательный политический ход, а теперь чуял нутром, что можно провернуть второй. Однако пока он ещё не знал, что это за ход, и поэтому был очень собой недоволен.
Излучаемые иконой ало-золотистые флюиды продували ауру насквозь, бросая то в жар, то в холод. Склонив нахмуренное чело и слегка выпятив нижнюю челюсть, Глеб Портнягин стоял перед образом — и мыслил.
Доска доской — а вот поди ж ты!.. Хотя в общем-то источник чудотворной силы известен… Икона подпитывается чувствами верующих — прямиком из Лыцка, где стараниями дважды уже не к ночи будь помянутого Африкана религиозно-партийный фанатизм достиг предельной черты…
Да, но такой резкий скачок… Раньше благодать в радиусе пробивала метров на двадцать максимум, а Гриша гнал лимузин почти по осевой… То есть колесо расколдовалось, когда от иконы его отделяло метров тридцать с гаком… Нет-нет, тут не влияние Лыцка, тут другое…
— А что, много было посетителей за последний месяц?.. — как бы невзначай обратился Глеб к директрисе.
Та ахнула и отшатнулась.
— Где? Здесь?.. — взявшись за сердце, переспросила она.
— Здесь-здесь…
— Трое… — старушенция порылась в кружевах на птичьей груди и с судорожным жеманством извлекла сложенную вчетверо бумажку. — Вот…
Президент вынул список из трепещущей лапки и изучил его внимательнейшим образом. Два интуриста и один провокатор… Причём настолько засвеченный, что непонятно, за каким вообще лешим генерал Лютый с ним возится… Нет, явно не то…
Молча повернулся — и приближённые поспешно расступились. Крупным шагом миновав стенд с муляжами ритуальных палиц, Глеб Портнягин направился к выходу, уже точно зная, о чём он сегодня будет говорить с шефом контрразведки — сразу же после вечернего заседания Лиги.