Он достал из кармана пульт и направил на стену. Нажал на кнопку — и добрая треть стены уехала вправо, открыв проход в соседнюю комнату, где расположившиеся в креслах боевики чистили оружие и окуривали ладаном партбилеты. Кто в рясе, кто в камуфле. В дальнем углу жужжала фреза. Там пропиливали накрест головки пуль.
— П-постой!..
Ретивой обернулся.
— Й-й… я т-тоже с-с… тобой…
Ретивой сочувственно покивал. Он знал, что это не просто прихоть. Ничто так не успокаивает расшатавшиеся нервы, как личное участие в деле. Хотя бы даже и в таком пустяковом… Впрочем, акцию, в которой задействован сам Панкрат Кученог, пустяковой уже и не назовёшь, потому что была у Панкрата одна нехорошая, связанная с заиканием привычка — не одолев слова, сразу же открывать огонь на поражение…
— Только, слышь… — озабоченно предупредил Ретивой. — Ты уж не серчай, но говорить, если что, буду я…
— Вы к кому?.. — привскочил в вестибюле бритоголовый охранник в нарядном камуфляже — и осёкся, уставившись на просторную рясу новичка.
— Не к тебе, не к тебе… — бросил, не повернув головы. Ретивой. — Живи пока…
Втроём они поднялись по устланным ковром ступеням на второй этаж. Новичок, следует отдать ему должное, вёл себя неплохо и признаков страха не выказывал.
— Ты, главное, не тушуйся, — тем не менее втолковывал ему дружески Ретивой. — Не боги горшки обжигают… Я вот тоже поначалу тушевался. Закажут, бывало, знакомого — ой неловко… А потом ничего, привык… Стой! Пришли…
Он отступил на пару шагов, собираясь выбить дверь ногой.
— З-за… — недовольно предупредил Панкрат.
— Думаешь, заговорённая?.. — усомнился Ретивой, но на всякий случай внимательно осмотрел петли. — Да, гляди-ка, и впрямь заговорили… Эх ты! Ещё и смык-траву под язычок заправили… нехристи беспартийные!..
Трижды перекрестил и перезвездил притолоку, порог, оба косяка, потом, достав плоскую серебряную маслёнку, залил концентрированной святой воды в петли и в замочную скважину. Зашипело, из увлажнённых щелей поползли зеленоватые струйки дыма. В замке заверещала какая-то нечисть — и, судя по всему, сгинула.
Аристарх Ретивой снова отступил к противоположной стене и, пробормотав краткую молитву: «Верхи не могут, низы не хотят, аминь…» — вышиб дверь каблуком с первого удара.
Истерически задребезжал тревожный звоночек, замигала красная лампочка. Из соседнего кабинета высунулась на шум чья-то излишне любопытная голова, но своевременно скрылась.
— Так-то вот, новичок, — назидательно молвил Ретивой. — Знахарь бы какой-нибудь на нашем месте полдня с этой дверью провозился… А мы, видишь, с Божьей помощью…