- В нашем - тоже.
- В каком - вашем?
- В торговом, разумеется,- спохватилась я.- Только рубли-копейки, больше никаких фантазий.
- Да, рубли-копейки… Кстати, почему вы пошли в торговлю?
- А что?
- По-моему, неподходящее для вас занятие.
- А чем мне надо бы заниматься, по-вашему?
- Ну, хотя бы исследовательской работой.
- Хорошо, приму как комплимент.
На обратном пути Максим включил приемник, настроился на чей-то концерт, его нам хватило почти до самого города. Мы опять выехали на улицу Горскую. Теперь я была уже настороже, еще издали заметила не обследованный мною киоск.
На этот раз в нем кто-то сидел.
- Максим, остановитесь, пожалуйста. Я куплю «Смену» Петру Ивановичу.
Совершенно не пойму почему, но я вдруг разволновалась. Даже забыла, как открывается дверка у машины, и бестолково задергала ручку. Максим открыл дверку сам. Пока шла к киоску, постаралась приглушить свое непонятное беспокойство.
Возле киоска стояла женщина и выбирала поздравительные открытки.
Киоскер был мужчина.
Он разговаривал с покупательницей, и я могла его не спеша разглядеть.
Крупными чертами лица он напоминал римского императора на рисунке в школьном учебнике по древней истории. Крепкий, упитанный, лет пятидесяти на вид. Выражение лица его было мягким и приветливым -на злодея он не походил. Над стеклом витрины по-прежнему висела табличка: «Киоскер - Г. Бошко, с 11 до 8 час».
Женщина расплатилась и ушла.
Я нагнулась к окошечку, сильно потянула носом… и ничего не почуяла. Возбуждение мое угасло, я попала не туда.
Г. Бошко смотрел на меня вопросительно.
- «Смену», пожалуйста!
Он задумчиво повел взглядом по полке - на витрине журнала не было, еще раз взглянул на меня и решительным жестом вытянул из-под прилавка портфель, порылся в нем и достал «Смену». Значит, он отобрал какие-то журналы для себя и вот уступил один из них мне.
Я только успела положить на тарелочку двадцать копеек, как тут же к окошечку протиснулась пара юных филателистов и потребовала кубинских марок. Я сказала «Спасибо!» и вернулась к машине.
Запоздало спохватилась, что не заговорила с киоскером, но уже не было ни уверенности, ни настроения возвращаться.
Максим тронул машину.
- Чем вы расстроены? - спросил он.
- Разве?.. Не знаю. Может быть, просто устала на воздухе.
- Вы знаете этого киоскера?
- Первый раз вижу. Почему вы спросили?
- Вы так внимательно его рассматривали.
Тут мне нечего было возразить.
- А вот я его знаю.
Максим замолчал. А я уставилась на него, мне нужно было, чтобы он продолжал, но и просить его об этом не хотелось. Из бокового проезда с визгом выскочила «Аварийная». Максим тормознул резко, я сунулась носом в ветровое стекло.