– Хоб, а что я буду делать, когда я вернусь в Туркестан? – спросил он.
– Советское правительство вам назначит пенсию и, может быть, предложит приличествующую вам должность, – ответил я.
Курширмат обдумывал мое предложение, насколько можно было судить по одному глазу.
– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, – наконец ответил он.
– Правда ли, что вы вели переговоры с англичанами и заключили с ними договор? – спросил я.
– Да, я имел с ними беседу, будучи в Пешаваре[43]. Они мне многое обещали, а на самом деле ничего не помогли, – неохотно ответил он.
– Что же, вы имели с ними письменное соглашение, или как? – поставил я интересующий меня вопрос.
– Нет, у нас не было письменного соглашения. Я имел личную беседу с одним крупным английским чиновником, – ответил он.
Итак, значит, письменного документа нет. Мои сведения не подтвердились. Компрометирующего англичан документа опять не оказалось. А жаль! Какой был удобный случай доказать всему миру миролюбие Советов и империалистические тенденции против пролетарского государства. Но ведь не может быть! Где-нибудь и что-нибудь англичане готовят против Советского Союза и, хотя они народ и хитрый, должны оставить хоть какие-нибудь следы. Нужно искать, и искать хорошенько.
И я искал, долго искал. Целых шесть лет после этого случая я проникал в тайны английской политики. За это время было добыто много всяких секретных документов английской дипломатии. Но, увы! Компрометирующих англичан документов мы нигде не находили.
Чем это объяснить? Хитрой работой англичан или честным выполнением взятых на себя обязательств?
А Курширмат? С минуты, когда мне стало ясно, что у него нет документов, я потерял к нему острый интерес. Он после переговоров стал таким же рядовым секретным агентом, как и многие другие.
Глава 12. Как мы дружили с англичанами
Я в гостях на квартире у одного из помощников министра в Афганистане. Большая комната, устланная коврами. На коврах лежат маленькие тюфяки и подушки. Мы сидели на этих тюфяках, поджав под себя ноги, помощник министра, худощавый брюнет с светло-серыми глазами, какие можно встретить среди жителей горного Кафириристана[44]. Он – большой приверженец эмира Амалы и с его разрешения имел дружественные сношения с вождями индийских мусульман – Шовкет Али и Мают Али. Он сам был в Индии, лично познакомился с этими вождями и был в восторге от них. Он хранил реликвию, фотографию, где был снят вместе с вождем индийского халифата, и с гордостью всякий раз показывал эту фотографию своим гостям. Я приходил к министру иногда по вечерам в гости узнать новости из Индии, которые он получал благодаря своим индийским связям. Он очень не любил англичан, на этой почве мы были друзьями; в остальном он, конечно, ненавидел большевиков.