— А другие? — спросил Феллс.
— Вы прекрасно можете себе представить, что произошло с другими. Посредственности, как и предполагал Шликен, постарались натурализоваться в своих странах и получить какую-нибудь работу. Пристроились, не теряя надежды когда-нибудь вернуться в Германию. А самые способные постарались создать себе устойчивое положение. Их считали французами или англичанами. И при наличии ума, а также неплохого начального обучения ремеслу они смогли войти в контакт с секретными службами Великобритании. И продолжали служить Германии в надежде вернуться на землю рейха не просто так, а с ценной информацией!
— Все ясно, — кивнул Феллс.
— Когда мы дошли по списку до вашего имени, — продолжал Фоуден, — то Шликен сказал: «Я знаю, что сделает Феллс. Он ненавидит англичан. Они обошлись с ним со всей возможной несправедливостью. Они выгнали его из армии. Они заключили его в тюрьму. Они опозорили его доброе имя. Его энергия и верность долгу превратились в ненависть, которая послужит нашим интересам. Вот увидите, Феллс еще докажет свою сообразительность!»
Фоуден сделал затяжку, наполняя горло дымом и выпуская его понемногу. Он продолжал:
— Шликен держался того мнения, что какая-либо из секретных служб прибегнет к услугам Феллса, а он не упустит случая для тайной работы. Англичане, безусловно, не будут знать о том, что он был агентом Шликена! Вы поняли?
— Шликен просто гений, — ответил Феллс. — Он досконально знает не только свою работу, но и человеческую психологию.
— Вот именно, — подтвердил Фоуден. — Вы вполне отдаете себе отчет, в какой мере ему удалось вас понять. Я прекрасно помню эту нашу с ним беседу. Он сидел за столом, глядя на меня поверх стакана с коньяком, и его глаза блестели за стеклами пенсне. Вы помните его пронзительные глазки, его острый нос — точь-в-точь лезвие бритвы?! Он пристально посмотрел на меня и, улыбнувшись, сказал: «Остается только одно — оставить Феллса на месте на год-два, сколько придется, и дать ему шанс проявить себя с наилучшей стороны. И тогда, дорогой Эмиль, настанет время, и мы отправим вас на розыски нашего верного друга Феллса!»
— Это было умно задумано, — сказал Феллс. — Блестящая работа, Фоуден!
— Бесспорно, — подтвердил Фоуден. — Я покинул Марокко и приехал сюда. Годами я разыгрывал комедию для англичан. Навязывался дважды к английским властям, якобы для того, чтобы вручить им ценные сведения о Германии. Они все знали сами, но это должно было подтвердить подлинность моей информации. Потом, когда я сумел создать впечатление, что располагаю поистине сенсационными сведениями, они были рады впустить в Англию моряка Фоудена, младшего офицера, годами плававшего на каботажнике у марокканских берегов. Но даже если мы признаем гениальность Шликена, то мы еще не оценили ее в полной мере! Слушайте!