— Значит, пробуждение магических способностей? — задумчиво переспрашивает Настя.
Она из нас четверых пока самая трезвая.
— Ага, — радостно киваю я, откупориваю очередную бутылку и пью прямо из горлышка.
— Значит, кожвен? — продолжает Настя.
— Ага, — опять киваю я.
— А ничего, что кожвен, как и любое учреждение подобного типа, по субботам не работает? — добивает меня Настя.
Полина смотрит на меня квадратными глазами. Анжелика принимает информацию, как должное. Мы с ней блюдечко на спиритической доске вертели. А там, где спиритизм и бабайки, там не далеко и до всего остального.
Спрыгиваю с подоконника и, слегка пошатываясь, иду к компьютеру. Запускаю 2гис, нахожу тот самый кожвен и ме-е-е-едленно сползаю в осадок. Действительно, не работает.
— А-а-а-а-а!!! — пароходной сиреной верещу я, тыча пальцем в монитор. — У них допуск до госструктур! Это заговор! Афтьх!
Полине надоедает слушать мои вопли, и она затыкает мне рот куском торта.
— Это не заговор, — обидно ржот Анжелика, размахивая, по моему примеру, моей же бутылкой, — это ты, ведьма, дошаманилась.
— Но это же бред! — дожёвываю тортик, и опять включаю паранойю на полную катушку. — Бред! Не бывает такого!
Бутылка пошла по кругу.
Паранойя отплясывает румбу и бьёт в бубен.
— А может и вы не вы? — скалюсь во все зубы когда бутылка доходит до меня. — Вот скажите мне что-нибудь, что знаем только мы.
— Девочки по вызову, — тут же говорит Полина.
— Я — трепло, — напоминаю я. — О девочках знает довольно много народу.
— Научим плохому, — продолжает копаться в памяти Полина.
— Это грех не растрепать, — отмахиваюсь я, и передаю бутылку дальше.
— Форточка.
— Там ещё двое были, и даже сфотографировали. А фотографии потом уехали в Томск.
Полина напрягает память, даже лоб трёт. Наконец выдаёт то, на чём я постоянно палюсь:
— Мелькор Акбар.
— Воистину Акбар, — успокаиваюсь.
— Так, — Анжелика вцепилась в Настю, — первые три эпизода я знаю, а что связано с Мелькором?
— О-о-о-о, — тянет Настя, открывая следующую бутылку, — дело было давно и неправда, но имело место быть. Вот эта вот курица…
Дальше мы ностальгировали и доканчивали остатки вина. Мы очень старались. Очень. И потому, нет ничего удивительного в том, что я проснулась в поезде.
* * *
— Вставай, синявка! — иерихонской трубой орёт Настя у меня над ухом.
С трудом разлепляю глаза.
— А я где? — задаю самый дебильный вопрос, какой только может быть.
— Ты ещё спроси, кто ты, я тебе с удовольствием отвечу, — продолжает глумится Настя.
Она такая, если говорит что думает, то исключительно правду. Причём в таких выражениях, что мой многоэтажный русский матерный и рядом не стоял. И даже чупа-чупс не сосал.