— Да, хотела бы. Я хочу тискать Лисёнка.
Со смешком Гледлид подхватила её на руки и поднялась с кресла. Не сводя с Берёзки нежно-пристального взора, она отнесла её в их супружескую спальню и усадила на постель. Скинув одежду, она вспрыгнула на ложе рыжим зверем. Ощутив мгновенный прилив согревающей волны нежности, Берёзка осталась в одной нательной сорочке и нырнула в серединку пушистого клубка. Не страсти ей сейчас хотелось — просто нежного слияния. Чесать эти уши, целовать морду, обнять и всем телом вжаться, ощущая тепло и могучую силу — что могло быть прекраснее? Тискать Лисёнка — лучшее на свете лекарство. Оно исцеляло от всего: от усталости и грусти, от сомнений и тревог. Оно ставило всё на свои места в её душе. Зарываясь пальцами в осенний огонь меха, всматриваясь в родниково-прохладную синеву глаз под белыми кустиками бровей, шутливо нажимая на мягкую кожаную пуговку носа, Берёзка думала о том, что ей досталось сокровище редкой красоты. Да, язва и зараза, но до чего же неотразимая! Чужой человек, быть может, и опасался бы звериной мощи огромного оборотня, но Берёзка без страха тискала своего родного зверя, валялась на нём, как на большой пушистой лежанке, и вообще делала с ним всё, что хотела. Нельзя было не обожать его, когда он, поджав лапы, ложился кверху пузом — как тут не растаять от нежности и не устроить ему почесушки? Ведь только ей, Берёзке, это позволялось; только при взгляде на неё лютая ледяная синь этих глаз теплела, хотя это и казалось невозможным — нельзя было растопить ясные, прозрачные ледышки, полные дерзкого вызова, беспощадной насмешки, а порой и нелюдимой неприступности. В самом начале их с Гледлид знакомства Берёзка ещё застала ту неуютную и неприятную сторону навьи и помнила, какой холодной и колючей та могла быть. Но это — личина для посторонних. Да, для чужих этот зверь был опасен, и только с ней становился ручным. Впрочем, как Берёзке казалось, он понемногу учился быть чуть приветливее и со всеми остальными: любовь творила чудеса.
— Лисюнь... Что-то и правда сил нет. Я, наверно, вздремну.
«Спи сладко, ягодка, — прозвучал в голове Берёзки ответ. — Отдыхай. Я с тобой. Пусть все печали бегут прочь».
Уткнувшись носом в тёплый мех за ухом, Берёзка улыбалась с закрытыми глазами. Да, самое лучшее окончание дня. Хорошо — дождь пошёл, бочка наполнится. Завтра сад будет влажный и свежий, умытый, напоенный. Мята у колодца будет благоухать. Скоро, совсем скоро пойдут ягоды. Надо к обеду достать розовое варенье, побаловать детей.
Когда Берёзка пробудилась от бодрых и заливистых птичьих трелей, солнечные лучи уже лились ослепительным и торжествующим потоком в окно. Жмурясь от яркости, она пощупала рукой: рядом в постели — никого...