— Точь-в-точь как ты, да? — улыбчиво встрепенулась Веселинка.
Драгана усмехнулась, обнимая её и поглаживая по плечу.
— Незнакомка попросилась на ночлег. Матушка Бронуша впустила её, обогрела и накормила, спать уложила. А ночью проснулась оттого, что кто-то ласкал её, но при этом она не могла пошевелиться, тело не слушалось, а разум был будто дрёмой подёрнут. И сквозь эту дрёму видела она незнакомку с золотыми волосами: глаза сияли, как угольки, а дыхание обжигало, как плавильная печь. На красном кафтане плясали язычки пламени. Когда матушка Бронуша пробудилась, незнакомки уже и след простыл, только на груди ныл ожог — след от ладони. А вскоре моя родительница поняла, что зачала дитя. Кто была та незнакомка, она так и не узнала. Она выносила и родила меня, а та отметина у неё так и осталась.
Задумчиво улыбаясь, Драгана щёлкнула пальцами, и на её раскрытой ладони заплясал огонь — маленькие, озорные рыжие язычки. Она сжала кулак, и они погасли.
— Я знаю! — ахнула Веселинка. — Я знаю, кто это был! Это Огунь... Это она пришла под видом странницы, исполняя просьбу твоей матушки! Ты — её дочь!
История эта запала ей в душу так глубоко, что она ещё долго не могла прийти в себя. Ей даже снились кошмары: Марушины псы, окаменевшие младенцы... Будто у неё самой рождается такое «каменное дитя». Веселинка не ожидала от себя такой впечатлительности. А в том, что Драгана — дочь Огуни, она не сомневалась. Удивительная избранница ей досталась!
— Ты — огонь, я — дерево, — рассуждала она, когда они с Драганой лежали в обнимку на берегу ручья, греясь на солнышке. И засмеялась: — Огонь уничтожает дерево. Как же нам быть?
— Смотря как с огнём обращаться, — мурлыкнула женщина-кошка, играя прядками её распущенных волос. — Он ведь и готовит пищу, и согревает в студёную погоду.
— Хм, может, мне попробовать испечь на тебе пироги? — фыркнула девушка.
— Если как следует меня раззадорить, почему бы нет? — И Драгана заурчала, нежно кусая её за уши и щекоча.
Она и впрямь была горячая — гораздо теплее, чем кто бы то ни было. Веселинка любила прижиматься к ней покрепче прохладными вечерами на исходе лета, а когда поплыли сырые осенние туманы, она и вовсе бы никогда не отрывалась от избранницы.
— Мрр, мрр, радость моя, — урчала Драгана, обжигая ей дыханием шею.
В один из таких туманных вечеров, перекинувшись в кошку и свернувшись в пушистое ложе, она баюкала Веселинку на себе. Проваливаясь в уютную дрёму, девушка сквозь сон почувствовала, как ноги ей укрывает мохнатый кошачий хвост.
— Киса моя родная, — пробормотала она, перед тем как уснуть, и слабеющей рукой почесала огромного зверя за ухом.