От ворчащего, повизгивающего клубка пушистых щенят вдруг отделился один — светло-серый, с белыми «носочками» и грудкой, медово-золотистыми глазами и изящной, по-лисьи остроносой мордочкой. Он подбежал к Олянке и принялся тыкаться носом ей в колени, тереться мохнатым боком и дружелюбно, ласково урчать и повизгивать.
— Здравствуй, Сваша, — засмеялась Куница, присаживаясь на корточки и почёсывая нарядную белую шею маленького оборотня. — Сваша у нас добрая и жалостливая, всех утешает.
Олянка тоже присела, чтобы быть вровень с этими чудесными золотыми глазами, и робко протянула руку. Девочка-волчонок охотно дала себя и погладить, и почесать, а ещё облизала мокрые щёки гостьи тёплым слюнявым языком.
— Какая ты славная, Сваша, — сквозь слёзы улыбнулась та, жмурясь от гуляющего по её лицу языка. — Здравствуй... Меня зовут Олянка. Можно тебя обнять?
Дружелюбная малышка тут же потянулась к ней, и Олянка обняла её, запустила пальцы в густой мягкий мех и закрыла глаза. Сердце обливалось тёплыми слезами и хотело такую же дочку.
— Чья же это у нас такая хорошая девочка? — проговорила она, отпустив Свашу и заглядывая в её очень уж умилительно-очаровательную для Марушиного пса мордашку.
— Это Свиреды дочурка, — сказала Куница. И кивнула в сторону женщины-оборотня, которая присматривала за детьми.
Няня была красивая, большеглазая, с тонкими, точёными чертами лица. В её спокойных светлых глазах не промелькнуло и тени тревоги, когда её Свашу принялась обнимать и тискать какая-то незнакомка: весьма проницательно она определила отсутствие угрозы. А может, слёзы Олянки при виде детей навели её женское чутьё на догадку о беде.
— Бабушка отдыхает после трапезы, — сказала она, обращаясь, скорее, к Кунице, чем к гостье. — Как проснётся — выйдет. А пока можете подкрепиться тем, что осталось.
— Самое время, — потирая руки, облизнулась Куница. — Дорога долгая была, у нас уж животы подвело!
От Бабушкиной трапезы осталось мясо на рёбрах, не совсем дочиста обглоданная оленья лопатка, немного потрохов и нутряной жир.
— Негусто, — разочарованно причмокнула Куница. — Но и на том благодарствуем.
— Ладно, я спрошу у охотников, — с негромким и мягким смешком сказала Свиреда, поднимаясь на ноги. — Может, у них что осталось. А вы тут присмотрите за малыми.
Улыбка ей очень шла, отразившись в глазах ясными звёздочками. Волнистая густая грива её волос, перехваченная в нескольких местах ремешками, была просто огромной, почти достигая кончиками колен. Плетёное очелье украшали нарядные четырёхцветные перья из крыльев селезня, а на нижнем из ремешков-подвязок её косы красовался пучок полосатых гусиных перьев. Кутаясь в шерстяную накидку грубой вязки, лесная красавица проплыла мимо Куницы с Олянкой и выскользнула из шатра. Едва она скрылась, Куница с озорным видом бросилась в кучу играющих щенков: