Наш новогодний концерт пришелся на первый день зимних каникул. Утром мы собрались в пустой школе, там стояла большая наряженная елка, и возле этой елки без Глафиры Степановны, без завуча младших классов устроили просмотр. Хорошо, что их не было. На этот раз у нас был такой недетский репертуар, что даже добрая старушка завуч его бы не утвердила. Гвоздем программы были Шуркины частушки. Где она их насобирала, в это не вдавались, главное, что раненые будут в таком восторге, так хохотать, так радоваться.
На курорт меня послали,
Да немножко опоздали:
Чтоб зимою загореть,
Пришлось на примусе сидеть.
И дальше в этом же роде. Но подлинным гвоздем, не для веселья и потехи, а ради самого искусства был японский танец в исполнении Жанны Морозовой. Она сама его подготовила. Вытащила однажды после уроков веер и сказала:
— Пойте тихо-тихо, без слов, «Катюшу», а я вам покажу японский танец.
И Жанна начала танцевать. Японка это была или гречанка, но самой Жанны вдруг не стало, а танцевал кто-то другой, не девочка, не девушка, а существо, рожденное только для этого танца. Мы остолбенели, даже подпевать перестали, одна Шурка тянула «Катюшу», будто ничего не замечала. Когда Жанна, закружившись, вдруг остановилась, прикрыла лицо веером и подняла над ним свои сияющие глаза, мы даже не похлопали ей. Мы поняли, что все наши песни, частушки, даже неизменный, из концерта в концерт вызываемый на «бис» танец «Полянка», скукожились, посохли и рассыпались в пыль. Вывела нас всех из столбняка Любочка.
— А у нас дома есть для японского танца костюм, — сказала она, — шелковое кимоно.
И мы сразу оправились от потрясения, сразу до нас дошло, что танец Жанны Морозовой — это же наш номер в концерте, часть нашего общего успеха.
В то утро, когда шел у елки просмотр, Жанна танцевала без костюма. Кимоно лежало в пакете, перевязанном зеленым шнурочком на стуле. Мы опять глядели на Жанну, как на чудо. Но то ли еще будет, когда она появится на сцене в кимоно!
Я пообещала Любочке после госпиталя сразу прийти к ним. Как уже бывало, перед самым концертом она опять болела. Бабушка Света, когда вручала мне кимоно, сказала:
— Какие разные комплекции у разных народов. Это кимоно взрослой японки, а у нас оно впору девочке.
И еще она сказала, что это настоящее кимоно, из Японии. Любочка утешала себя:
— Бабушка еще даст кимоно, когда я не буду болеть. Жанна ведь всегда будет танцевать этот танец?
Я отвечала, что так оно и будет, японский танец станет гвоздем и на школьных концертах. Любочка обязательно увидит, как хороша Жанна в кимоно.