— Вы палачи, — сказала Оля, — вы убили меня.
И в этот момент зазвонил телефон. Сева и Андрюшка крепко схватили ее за руки, а Марианна сняла трубку.
— Извините, нас прервали, — сказала она; и в эту секунду Оля почувствовала, что умерла; Марианна говорила ее голосом. — Вы ждете ответа? Да или нет? Конечно же, да. Не сомневайтесь ни в чем, сейчас же идите в милицию по собственной воле, так как добровольное там появление снимет часть вины…
Видимо, Игорь Сергеевич бросил трубку, потому что Марианна хотела еще что-то сказать, но было уже некому. Сева и Андрюшка все еще держали ее, и Марианна качнула головой, дескать, можете отпустить, никому она теперь уже не опасна.
Когда Оля отплакала свое и, сев за стол, приготовилась слушать их проповеди о том, как надо и как не надо выходить замуж, Марианна, поглядев на нее, вдруг рассмеялась.
— Смейся, смейся, — сказала ей Оля, — радуйся. Но я ведь выйду когда-нибудь замуж. И мой муж будет настоящим мужем и не будет получать подачки от моего бывшего мужа.
Сева и Марианна не знали, что Василий приносит Андрюшкины деньги, иначе они покраснели бы или что-нибудь сказали. Но Андрюшка это знал и сказал ей:
— Что уж ты так строга, ведь сама собралась прожить всю жизнь на подачках. Ведь вот этот твой будущий муж, — он показал на телефон, — должен был бы подавать тебе на твою бедность. Или тебе показалось, что нынче малиновые береты раздают бесплатно?
— Кто там в малиновом берете… — запела Марианна. — Успокойтесь, никто не говорит. Привиделось нам это.
И тогда Оля стукнула двумя кулаками по столу.
— Но кто-то же выходит замуж за дипломатов!
— Конечно, — ответила Марианна, — но при чем здесь ты?
Когда тот год подходил к концу, отец поехал за город и на своем дачном участке срубил елочку. Потом достал из кладовки прошлогоднюю крестовину и вогнал в нее ствол. 31 декабря елочка стояла на рояле, обвешанная стекляшками и золотой канителью. За столом собралась вся семья и Василий. Мать сидела рядом с отцом, по правую ее руку сидел зять Сева. Картину «Летающие люди» купил местный Аэрофлот для нового здания гостиницы, и те, кто временно обретет в этой гостинице жилье, будут каждый день глядеть на нее. А у Севы и Марианны скоро будет свой дом. Они уже внесли первый пай на кооперативную квартиру. Мать подкладывала в Севину тарелку закуски, и печаль в ее глазах адресовалась теперь только Оле. Не только мать, все за столом виновато поглядывали на Олю. Кроме Василия. Он ничего не знал о ее несостоявшемся замужестве и не щадил ее. Тост его прозвучал так:
— А тебе, Оля, желаю взяться в новом году за учебники и поступить наконец в институт. Ты же когда-то была способной, уверенной в себе. Куда же это все подевалось?