— Ничего, — преувеличенно бодро отозвался эльф. — Пусть допрашивают, если хотят. Мне только лицо надо хорошо закрыть, да перчаток не снимать. А тебе — не смотреть им прямо в глаза. Если нас приняли за людей, то не станут долго задерживать: эльфы не слишком жалуют смертных, особенно Темные. То, что я коснулся магии, слишком незначительное происшествие, чтобы им заинтересовались. Тем более, когда до Темного Леса неделя пути. Подумаешь, чудо… мало ли Огненных магов шатается по дорогам Интариса? В конце концов, это могла быть и не моя работа, а простая ошибка того, другого, которого я поджарил. Пока Огонь во мне дремлет, они не почувствуют подвоха. А Владыке вовсе нет никакого дела до жалких людишек, испросивших помощи у его подчиненных. Поэтому я уверен: как только Вал придет в себя, нас наверняка вежливо попросят убраться.
— А если они узнают его? — всхлипнула Милле.
— Не узнают, — уверенно ответил юноша. — У него правая рука здорово обгорела, я успел заметить. Татуировки почти не видно (там же сплошная рана теперь!), а значит, никто не поймет, что с нами ехал настоящий Страж. И никто не свяжет его с… но если вдруг спросят, то скажем, что он — наш телохранитель.
— Они почувствуют ложь!
— А мы не станет обманывать… слишком много. Тем более что про Вала все — сущая правда. Ему было велено за нами присматривать? Велено. Вот так мы и скажем, слово в слово. Добавим, что ты — подруга детства, которую я очень люблю (это тоже чистая правда!), а все остальное… не думаю, что кто-то будет вникать. Им нет дела до чужих проблем. Главное — не паниковать и натянуть капюшоны поглубже. Может, и обойдется… смотри!
Тир, торопливо сдернув с ложа свой изгвазданный плащ, спешно накинул его на плечи, обернулся, став неотличимым от обычного столба. Высокий лоб обвязал все той же тряпицей, чтобы смоляные пряди и острые уши не слишком бросались в глаза. Затем нахлобучил капюшон, надвинул как можно ниже и, сгорбившись, словно скрюченный болезнью дед, задорно подмигнул.
— Вот так. Никто и не поймет, в чем дело. А если попросят снять, я скажу, что не могу этого сделать, потому как болен заразной болезнью или… ну, мы что-нибудь придумаем.
Мелисса только вздохнула.
— Боюсь, это не поможет: у тебя глаза слишком ярко светятся.
— У тебя тоже. Но тут ничего не изменишь: наведенные чары мне недоступны… вернее, я просто еще не умею (кто ж знал, что Огонь проявится так рано?!). Да и почуют они магию. Так что будем смотреть в пол, прятать руки и делать вид, что страшно напуганы.
— Мне не придется делать вид, — пробормотала девушка, послушно натягивая свой плащ. — Я действительно боюсь. Если тебя только увидят…