— Не значится. Следующий!
— Дяденька, обожди, — заторопилась Ирина. — Я ж два дня назад была, и он был!..
— Сказано — не значится. Проходи!
Ирина отошла от окошка в растерянности, сердце тревожно сжалось: «Неужели нет Егорушки?!» Попробовала поговорить с охранниками, те кривились и угрюмо отмахивались:
— Не знаем!
Пришлось дождаться конца приема передач и — снова к окошку:
— Дяденька, родненький, ну скажи, где мне искать Мурлычева?!
А сама подсовывает сверток с бутылкой самогона. На этот раз дежурный услышал просьбу:
— Поищи, девка, в мертвецкой. Иди! Иди с богом!
Не помнила Ирина, как отошла от окошка, как добралась домой, сообщила товарищам страшную весть.
Мать Дмитрия Вернидуба — Ульяна Максимовна — срочно засобиралась:
— Я с тобой, Ариша! С меня какой спрос!
Вдвоем они направились в мертвецкую больницы Красного Креста в Нахичеванском переулке. Сторож и разговаривать не хотел. Опять пошел в ход самогон.
Долго бродили Ариша с Ульяной Максимовной, потерянные и подавленные, среди трупов, но тела Егора, Егорушки, Ёры не было среди них. Уже слабой искоркой вспыхнула надежда: а вдруг тюремщик ошибся или что-нибудь напутал? Перевели Ёру в другую тюрьму, куда-нибудь в Новочеркасск? Пошли снова вдоль рядов. И вдруг Ирина вскрикнула:
— Вот он! Носки! Я их на той неделе ему носила. Синие, в полоску.
Только по носкам и опознали тело Егора. Лицо обезображено, на левой руке был отрублен палец, наверное, Егор невольно хотел прикрыть лицо рукой. Ирина плакала со стонами, навзрыд. Ульяна Максимовна сквозь слезы пыталась ее успокоить, но не знала, как это сделать. Плачущие, они подошли к. сторожу:
— А как нам его получить?
— Он числится за кем?
— Откуда нам знать!
— Узнавайте!
Мурлычев числился за военным комендантом. Ирина уговаривала Александра Петровича пойти к коменданту за разрешением на выдачу тела для похорон по христианскому обычаю.
Александр Петрович трясся своим большим сухим телом, всхлипывал:
— Один я остался, совсем один.
Комендант выслушал путаную речь старика, безнадежно умоляющего разрешить похоронить, потом сурово сказал:
— Плакать, отец, надо было раньше, когда занялся сын преступными делами. Иди успокойся. Разрешение на похороны получишь.
Давая разрешение на похороны Георгия Мурлычева, белые надеялись увидеть в числе провожающих его товарищей по подполью. Но за гробом отважного руководителя коммунистов шло всего несколько человек — родственники поддерживали отца, здесь же были Ирина, Ульяна Максимовна да Яков Рыбкин с Емельяном Василенко. Остальные — старухи да нищие в надежде получить какое-нибудь угощение. Правда, неожиданно оживленными стали тротуары улиц, ведущих к Софиевскому кладбищу. Все, кому нужно было идти на завод Лели и еще куда, шли в этот день и в это время по этим улицам. Шли молча, опустив голову, отдавая последние почести своему вожаку.