В девять часов Петр вышел на улицу. Серое небо висело низко и за деревней сразу сливалось с таким же серым, тяжелым снегом. Дул сырой западный ветер. Председатель поднял воротник и направился к дому бригадира.
Петр постучал. Никто не ответил. А когда он резко ударил по раме, в избе что-то грохнуло, за стеклом показалось лицо и сразу пропало. Вскоре заскрипели двери, и на крыльцо в валенках, с полушубком на плечах, без шапки вышел Егор Королев.
— Кого надо?
— Пора уж, Егор Иванович.
— А, Фаддеич, — осклабился Егор и, шаркая валенками, подошел к Петру. — Здорово.
— Здорово, бригадир, — ответил Петр, не подавая руки.
Егор, почесывая под полушубком живот, зевнул.
— Чего так рано?
— С людьми говорил?
— Сейчас пойду.
— Ладно, — и Петр, круто повернувшись, пошел в правление.
К десяти часам собралось всего восемь человек, в том числе Сашок, Матвей, Ульяна, бригадир и агроном — полная, румяная девушка с равнодушными голубыми глазами.
Петр отозвал ее с бригадиром в сторону и строго спросил:
— Где люди?
— Сказали — придут, — в один голос заявили они.
— Хорошо, будете сами работать, — предупредил их председатель.
Весь день поднимали лен. Работали без обеда до вечера. Ночью Петр мучительно думал: «Неужели и завтра так?» Тяжелые, порой безнадежные мысли не давали ему покоя: «Ведь для них же стараюсь. Разве они сами себе враги?»
На второй день народу собралось больше, а на третий — вышли почти все. Петр работал наравне с колхозниками. А через неделю присланные из района машины вывезли тресту.
За лен колхоз получил пять тонн пшеницы, а на текущий счет перечислили десять тысяч рублей. Счетовод составил ведомость на выдачу первого аванса. Но взять эти деньги из банка оказалось не так просто. Колхоз считался в районе миллионером по долгам, и со всех сторон набросились кредиторы.
— Счет арестован, — заявил Петру управляющий банком, когда он приехал за деньгами.
Петр растерянно посмотрел на чек.
— А как же быть-то теперь?
— Финансовая дисциплина. Пять тысяч мы уже списали за ссуду.
— Пять тысяч! — Петр зябко поежился. Перед глазами замелькали снег, кучи тресты, обветренные лица, красные, скрюченные пальцы. Матвей, со сдвинутой на макушку шапкой и охапкой льна, грозит ему пальцем: «Смотри, Фаддеич, не подведи…» Худенькая фигура Ульяны. Ульяна сбросила варежки и быстро выбирает лен, то и дело поднося пальцы ко рту. Окутанная паром лошадь с бороной, за ней маленький, с виноватым обмороженным лицом Сашок… Татьяна, подхватив на лету сдернутый ветром платок, кричит: «Давай, бабы, давай! Председатель обещал пять рублей».