— Вот, Петр Фаддеич. Справка законная. Абара их не глядя подписывал.
— «Справка дана А. Журке и Г. Шмырову в том, что они действительно являются членами колхоза „Вперед“ и что правление колхоза не возражает им работать на стороне», — прочитал вслух Петр. — Куда же собираетесь?
Журка подмигнул:
— К соседям, в «Зарю», свинарник рубить.
— Хорошо ли подрядились?
— Да ничего. Тысчонка верная.
— Неплохо. — И Петр, смяв справку, бросил ее под стол. — Вот так, друзья. Плотники и нам нужны. Кирпичный завод пойдемте строить.
Журка пощелкал пальцами.
— А тити-мити? Сразу или в конце года?
— За трудодни.
— За трудодни? — удивился Журка. — Слышишь, Генька? За трудодни, говорит председатель. — И они захохотали.
Петр отвернулся к шкафу и стал перебирать папки. Журка, видя, что председатель не обращает на них внимания, вынул изо рта папироску, придавил ее к подоконнику и, сморщась, жалобно протянул:
— Петр Фаддеич, дайте справку.
— А кто у меня работать будет?
— Вы тоже наймите плотников.
— Вот как! Где? Может быть, подскажешь?
— Да у них, в «Заре».
Петр даже присел.
— Это как же так? Наши плотники у них будут работать, а ихние — у нас?
— Все время так делается. Как будто вы не знаете? — усмехнулся Генька. — Вы думаете, за трудодни будут работать? Пожалуй, дождешься.
— Будут, — резко оборвал его Петр, — и вы будете.
Журка с Генькой переглянулись.
— А не пойдете — под суд отдам…
Глаза у Журки сузились.
— Ты не пугай! Знаем законы.
— Я не пугаю, а предупреждаю, — и Петр постучал карандашом. — Если вы сегодня же не отдадите старику Екиму деньги…
Журка дернулся и угрожающе шагнул к столу.
— Деньги, которые ты у него украл, — спокойно договорил Петр.
— Неправда!
— Есть свидетели. Вот заявление, — и Петр показал измятый тетрадный листок.
Журка медленно повернулся и, шаркая, пошел к двери. За ним боком, часто оглядываясь, выскользнул Генька.
— Боятся все и молчат, — сказал счетовод.
— Я не буду молчать. Вот посмотрю, что дальше с ними будет, — говорил Петр, нервно открывая ящики стола.
Счетовод собрал бумаги, закрыл на замок железный сундук и выразительно посмотрел на председателя.
— Иди завтракай, — устало кивнул ему Петр и, опустившись на стул, закрыл руками лицо. Василий Ильич подвинул к столу табуретку.
— Хоть караул кричи, Василий Ильич, — пожаловался Петр.
— Трудно, — согласился Овсов.
— Другой раз так подкатит — на свет глядеть тошно. А потом ничего, отойдет. Промелькнет что-нибудь хорошее, и опять жить хочется. Вчера на Лому как увидел, что печь-то легко исправить, захотелось «ура» кричать. А сегодня стал с людьми беседовать — не хотят завод восстанавливать… Говорят: мы лучше траву пойдем косить.