Ещё до их переселения, в IV в. до н. э., в прохоровской культуре на Южном Урале появились особенности, сохранявшиеся и усиливавшиеся в дальнейшем. Нельзя сказать, чтобы сарматские захоронения, возможно, и не менее богатые, чем скифские, содержали столь же красивые изделия. Парадная посуда (пос. Высочино в Ростовской обл., I в. н. э.) и украшения — конечно, роскошны, но их декор примитивнее, грубее, изображённые фигуры нескладны или карикатурны, как будто их рисовали дети. Искусство звериного стиля, ещё практиковавшееся сарматами, удаляется от натуры, становясь чисто декоративным и непонятным (поясные накладки из кургана 3 под с. Чалтырь в Ростовской обл.), и после того, что уже известно, оно разочаровывает. Только изделия, инкрустированные бирюзой — кинжалы, поясные пряжки и т.д. — сохраняют огромную привлекательность (тайник в кургане Дачи близ г. Азова, I в.). Зато поражает разнообразное происхождение изделий, по которому видно, сколь необыкновенно широкой была сеть торговых связей: рядом находятся кельтский шлем (захоронение под Бойкопонурой в Краснодарском крае, II в. до н. э.), египетский фаянс (Сладковский могильник в Ростовской обл.), китайские зеркала (Кобяково, Виноградный в Ростовской обл., конец I — начало II в.). Самое богатое не ограбленное сарматское захоронение — могила «кобяковской царицы» (конец I — начало II в. н. э.) обнаруженная в 1987 г. в курганном некрополе на окраине г. Ростова-на-Дону. В нём была погребена молодая женщина-воительница, раненная (стрелой?) в плечо. На гривне из этого захоронения изображён мужчина, сидящий по-турецки, со скрещёнными ногами, и держащий в руке кубок, — возможно, древнейший прообраз стереотипных изображений «государя во славе» (Музей Чернуски, Париж).
Сарматы были разделены на племена роксоланов, языгов, сираков, аланов, и последние стали самыми знаменитыми и значительными из всех. Сначала аланы были известны под названием «асы», долго жили по соседству с юэчжами в восточной части Центральной Азии. По свидетельству Иосифа Флавия, в середине I в. н. э. они проживают уже «вокруг Танаиса и Меотийского озера» («Иудейская война», VII, 7), и, похоже, это они были похоронены в некоторых самых богатых сарматских могилах Нижнего Дона и Поволжья I — первой половины II в. н. э. Иосиф Флавий рассказал также о набеге, который они совершили в 72 г. н. э., в царствование Тиридата, на Мидию и Армению, ограбив эти страны и привезя из них огромную добычу. Для последующих времён об аланах известно немногое. Около 375 г. на них напали гунны, и они в большинстве бежали на Запад, зимой 406-407 гг. переправились через Рейн, с 409 г. перебрались в Испанию или расселились в Галлии. В битве при Каталаунских полях в 451 г. они входили в состав армии Аэция. Таким образом, на Западе они встретились с соплеменниками, которых туда привели римские легионы, например, с пятью тысячами сарматов из вспомогательных войск, которых император Адриан расселил в Британии (Dumézil, 1978, р. 121). Аммиан Марцеллин («Римская история», XXXI, 2, 21) описывает их как людей «высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то всё-таки грозен»; они предпочитают погибнуть насильственной и героической смертью, чем состариться, и поэтому презирают стариков. К концу V в. вместе с другими сарматами, неизвестными нам, но которые обязательно должны были их сопровождать, они смешались с местным населением и тем самым приняли участие в формировании французского народа. Другие аланы, не бежавшие от гуннского нашествия, в XIII в. направились в Венгрию, где через два века всё ещё говорили на своём языке. Третьи нашли прибежище на Кавказе, где, смешавшись с местным населением, стали предками современных осетин.