Взяла ситуацию под контроль. Как всегда.
Я пошла прочь. Точнее, мы с Тайлером пошли прочь. Отыскали пункт первой помощи, где скучал на раскладном табурете дежурный, катая за щекой жевательный табак. Встать он не потрудился, только бросил:
– Все о’кей, ребята?
– Лед есть? – спросил Тайлер.
Дежурный открыл синий кулер, пластиковым колпачком наскреб льда, сложил в пакетик, протянул мне.
Тайлер еще раз меня оглядел, еще раз спросил про самочувствие, еще раз ощупал.
– Тайлер, – сказала я. – Посмотри на свою руку.
На двух костяшках кожа была содрана. Словно Дэниела не зря называли резким, словно Тайлер в прямом смысле напоролся на Дэниелов нрав. Пальцы стали неестественного оттенка. Я попросила бактерицидный пластырь.
Дежурный покосился на разбитую руку, сказал:
– Чего доброго, у тебя перелом, парень.
– Нет никакого перелома, – отмахнулся Тайлер.
Обнял меня, повлек к выходу.
Я подумала, что дежурный, пожалуй, прав. Рука заметно распухла, побагровела и болталась, как чужая.
– Тайлер…
– Похоже, мне тоже лед не помешает, – пробормотал он.
– Для начала неплохо бы ее вымыть, – сказала я.
Тайлер кивнул.
– Ладно. Стой здесь, никуда не уходи.
– С места не сдвинусь.
Впрочем, едва Тайлер скрылся из виду, как перед моим мысленным взором встала картинка: Дэниел на земле, в грязи, с расквашенным носом; Дэниел, с особенной, непривычной интонацией произносящий мое имя. И этот его взгляд. Бежать к нему, поговорить с ним. Обо всем. Сию минуту. Прошло десять лет, но я и сейчас уверена: момент был решающий. На кону стояли мои отношения с братом; мое и его будущее. Мы должны, обязаны были все прояснить.
И я побежала. Однако заплеванный пятачок был пуст. Я подумала, что кто-то вызвал охрану, зевак разогнали, Дэниела увели. Я направилась к бывшим конюшням, оглядела парковку… Дэниел пропал.
Тогда я решила вернуться туда, где меня оставил Тайлер. Тут-то до слуха и донесся Кориннин голос; мягкие, ласковые интонации. Ведомая ее голосом, ее смехом, я заглянула за угол.
Коринну я увидела раньше, чем Дэниела. За конюшней, в шаге от ярмарочной толчеи, Коринна влажным бумажным полотенцем промокала лицо моему брату. Прижималась щекой к его плечу. Свободная рука шарила у Дэниела под рубашкой – на животе, возле ремня. На моих глазах Коринна поцеловала его пониже уха, что-то зашептала. И по ее непринужденности, по тому, как расслабился мой брат, привалившись к стене, я поняла: это у них не впервые. Я поняла, что Дэниел меня заметил – прежде, чем я успела отпрянуть, он торопливо и неловко оттолкнул Коринну. Послышался ее возмущенный возглас. Было слишком поздно.