Только не это.
Снаружи послышался смех. Экранная дверь скрипнула, открываясь.
Я схватила ключ. Конверт оставила на столе, а не в ящике, ключ сунула в карман.
– Эверетт! – позвала я. – Извини. Мне что-то нехорошо.
Они не спеша возвращались в дом, обсуждали, когда мы с Эвереттом снова приедем. Дэниел взял его визитку, обещал позвонить, если ему что-нибудь – хоть что-нибудь – понадобится. В сумерках мы пошли к машине, Эверетт держал ладонь на моем плече.
– Очень приятный был вечер, Николетта.
– Лгун, – отозвалась я.
Оглянулась на Дэниела, который провожал нас глазами, стоя у окна.
«А» может означать что угодно.
И ключ может быть от какой угодно двери.
И не надо заморачиваться. Не надо сразу думать на брата.
* * *
– Выходит, ты и не собиралась рассказывать мне про этого Тайлера?
Если бы путь домой вытянуть в прямую линию, он бы занял пять минут. Но шоссе вилось через лес, огибало гору; ехать предстояло не меньше двадцати минут.
– Ты же не станешь колотить меня из ревности к каждому бывшему? – Я хотела проверить, шутит Эверетт или не шутит. – Гм. Похоже, станешь.
– Не кокетничай, тебе не идет.
– Рассказывать нечего, Эверетт.
– Лора другого мнения.
– Местный колорит, и только. Слухи десятилетней давности до сих пор актуальны. Потому что никто никогда никуда не уезжал.
– Ты-то уехала.
– Я – да.
Эверетт нахмурился. Я его не убедила.
– Мы были почти детьми, Эверетт.
Он потянулся, прижался щекой к оконному стеклу. Искривил уголок рта.
– Тайлер был твоим кавалером на выпускном, да?
– Перестань, – ответила я. Со смехом – раз уж Эверетт решил меня подразнить. – Нет, не был он моим кавалером.
– Это с ним ты невинность потеряла? Дай угадаю: тебе – шестнадцать, место действия – заднее сиденье пикапа?
– Какой ты пошляк.
– Но я ведь прав? Прав?
Он осклабился.
– Нет, – отрезала я.
Не шестнадцать, а семнадцать. И не в пикапе, а в Тайлеровой комнате, на кровати, которая представляла собой простое основание с матрацем. И с дополнительным покрывалом – Тайлер стащил его с дивана, потому что помнил про мою вечную зябкость. Был мой день рождения, руки у Тайлера дрожали, когда он расстегивал пуговицы платья, и я накрыла его ладони своими, чтобы унять дрожь, чтобы помочь ему.
В машине было тесно и душно, я опустила оконное стекло, ветер ворвался внутрь, пробежал по моим волосам – неуловимый, как воспоминание.
– С тех пор целая жизнь прошла, Эверетт.
* * *
Я вырулила на подъездную дорожку, остановилась, но фары не выключила – пусть освещают голое крыльцо.
– Ну а вдруг этот самый Тайлер все-таки причастен к исчезновению Аннализы? Возможен такой вариант, а?