Дрожь в руках усилилась. Эверетт взял меня за запястья, привлек к себе. Я уткнулась лбом ему в грудь.
– Ничего. Не волнуйся. Кольцо где-то в доме, так ведь?
– Не знаю. Я его потеряла.
Дом отозвался эхом. Возможно, то был мой собственный призрак, иная версия меня – из прежних времен. Я отняла руки, сжала кулаки.
– Я потеряла твое кольцо.
Две девушки, пропавшие почти день в день, с интервалом в десять лет. Во время ежегодной ярмарки. И мы все заделываем лакуну во времени, словно она шириной всего в дюйм. Словно не десять лет минуло, а так – мгновение. Прошлое наступает на пятки; оглянись – и спугнешь его.
– Не плачь, – произнес Эверетт. Провел большим пальцем по моей щеке, стер слезу.
«Просто кусок металла, – сказал в свое время Тайлер. – И кучка монет. Не более того».
– Кольцо застраховано, – добавил Эверетт. – Уверен, оно найдется.
Я кивнула, не поднимая головы. Его ладони мягко надавили мне на лопатки.
– С тобой точно все о’кей?
Я снова кивнула. Услышала, как он усмехнулся.
– Вот не думал, что ты из тех девушек, которые станут оплакивать потерянное кольцо.
Я сделала вдох, отстранилась.
– Просто оно такое красивое было…
Эверетт рассмеялся – на сей раз искренне, откинув голову.
– Пойдем.
Он обнял меня за плечи и стал подниматься по лестнице. В свободной руке он нес чемодан.
– Хочешь продолжить экскурсию? – со смехом уточнила я. – Гляди, пожалеешь, что в отеле не поселился.
Мы остановились в узком коридорчике второго этажа. Отсюда вели три двери – одна в спальню родителей, снабженную отдельной ванной, две другие – в наши с Дэниелом спальни, соединенные второй ванной.
– Папина комната, – сказала я, махнув на кровать два на полтора метра и на старый стенной шкаф.
Я закрыла дверь и потащила Эверетта дальше.
– Здесь жил Дэниел. Мебель он в новый дом забрал.
Его комнату папа давно захламил. Стаскивал туда растрепанные романы, учебные материалы, конспекты лекций, философские трактаты с загнутыми уголками страниц, заметки, которые писал своим наклонным почерком.
– На следующей неделе контейнер должен приехать. – Кашлянув, я добавила: – А это моя.
Кровать с желтым одеялом выглядела неряшливо. И вся комната выглядела слишком тесной – теперь, когда в нее шагнул Эверетт. В моей филадельфийской квартире он только в крайних случаях оставался; как-то ему эта спальня покажется?
– Может, займем ту, первую спальню? Там кровать больше, – сказал Эверетт.
– Исключено. Я в родительскую постель не лягу. Если тебе тесно, спи на диване.
Он вперил в меня взгляд. Перевел глаза на кровать.
– Ладно, после обсудим.