Нет, это не Превосходство и не какие-то там другие энергетические штучки.
Банальные гнев и ярость. От злости прекрасное лицо Анны перекосилось и почти посерело. Молча сняв с руки латную космоперчатку, она поравнялась с Самантой и зарядила ей такого леща, что у меня еще несколько секунд звенело в ушах. Сумасбродка же взвизгнула и рухнула на колени, зажимая ладонью пунцовую щеку.
– Послушайте, уважаемая, – холодно обратилась к ней уже Белова и, нагнувшись над девушкой, схватила за ухо. – Если вы еще раз своим визгом нарушите общественный порядок, пойдете в одном платьице валить лес. А если снова позволите себе повысить голос на спасителя человечества… – она замолчала, но всем присутствующим и без того стало ясно, что последует.
– Ух ты ж… – раздался из саней восхищенный бас Мьёрга. – Даже Льёрги далеко до некоторых землянок! Признаю, – нехотя добавил он.
Примечательно, что люди в форме не стали заступаться за женщину своего командира. Ну еще бы, у этих-то мозги на месте! Рыпаться на полковника Белову – дочь генерала Белова – ну и, думаю, на меня в глазах этих мужчин равносильно бесславному самоубийству.
Поэтому они, извиняясь и чуть ли не кланяясь, потащили Саманту подальше от нас. Вторая, совершенно неизвестная мне женщина, широко улыбаясь, последовала за ними. Из шестерки осталась стоять только Настя с Ариной.
– Не злись на нее, – кивнув в сторону удаляющихся людей, произнесла подруга детства и поставила ребенка на снег. Девочка, придерживаясь ручкой за мамину ногу, с интересом разглядывала доспехи Анны и оставшегося в санях громадного медведя.
– Не буду, – отозвался я.
– Она правда… страдает. Как и все мы… – Настя поджала губы.
– Все будет хорошо, – положив руку ей на плечо, проговорил я как можно увереннее.
Она ничего не ответила. Да и что может сказать женщина, потерявшая сына? Выживающая… так, как может? Доступными способами.
– Как там твой капитан? – спросил я. Повезло, она едва заметно улыбнулась:
– После того случая ведет себя неплохо. Спасибо.
– Не благодари.
Еще несколько минут мы болтали обо всем на свете. Даже погоде пару фраз выделили. Не знаю, зачем мне это нужно. Я ничего не могу дать своей подруге. Практически сестре… Сестре… ведь у меня была родная сестра… Жива ли она? Не хочется верить, что… эх…
– Что с тобой? – удивилась Настя.
– А? Да нет. Задумался просто, – мотнув головой, я улыбнулся.
– Ладно, пойдем мы, – грустно произнесла девушка, – Арину скоро кормить.
Обнявшись на прощание, мы расстались. Глядя вслед Насте, я думал, что столько всего делаю для человечества… Но не для конкретных людей. Мои силы и возможности непостижимы, велики, огромны… Но при этом я не могу вернуть матерям их детей: Леру нашей маме, Витю – Насте.