Если дядя Хасан пребывал в плохом настроении, то лучше было не попадаться ему на глаза. Он уже сломал мне нос, но по-настоящему он поиздевался надо мной тогда, когда я потеряла солнцезащитные очки Фатимы.
У моей двоюродной сестры Фатимы была какая-то кожная сыпь, которая летом почти исчезала, зато зимой покрывала все ее лицо. Мне кажется, это был нейродермит. Чтобы скрыть пятна на лице, она носила большие солнцезащитные очки, которые ей раздобыл дядя. Конечно же, мне тоже хотелось хоть раз примерить эти шикарные очки. Как-то раз я взяла их у нее взаймы и стала прогуливаться по улице взад-вперед. И я добилась своего.
Один из заинтересовавшихся мальчиков остановил свой мопед рядом со мной и сказал:
— Эй, Уарда, ты прекрасно выглядишь в этих шикарных очках.
Польщенная, я улыбнулась.
— Можно я примерю их?
Я в нерешительности задумалась, ведь это были не мои очки, но мне не хотелось показаться жадной, и я сказала:
— Ну конечно.
Мальчик схватил очки, надел их и нажал на газ.
— Эй, дурак! — закричала я вслед. Но он скрылся за углом и не вернулся назад. Вечером Фатима заметила, что очков нет.
— Уарда, — спросила она, — это ты опять?
Я кивнула.
— Давай их сюда!
— У меня их больше нет. Я их дала поносить.
Это был неправильный ответ. Фатима буквально взбесилась и попыталась расцарапать мне лицо. Это услышал дядя и вытащил ремень из своих штанов. Однозначно, в этот вечер он был отнюдь не в лучшем настроении. Он ни о чем не спрашивал, а сразу начал бить меня. Когда он закончил избиение, мне пришлось вытирать кровь с уголков своего рта.
Дядя Хасан смотрел на меня без всякого сочувствия.
— Если очков завтра не будет, я тебя убью.
Я пошла к родителям мальчика.
— Пожалуйста, — сказала я, — мне нужны очки.
Люди увидели следы на моем лице и поняли, что произошло. Дядя Хасан был известен своей драчливостью. В уличных драках, в которых он часто участвовал, дядя научился приемам, причиняющим особую боль.
Его руки, бьющие меня по лицу, были словно из железа. Он никогда не бил мягкой внутренней стороной ладони, а только жесткой наружной стороной. Если я молчала, он разъярялся еще больше, затем бил меня головой о стену и ногами в живот. Если я плакала, его агрессивность потихоньку проходила и в конце концов он прекращал избиение. Однако, несмотря на это, я почти всегда была слишком гордой, чтобы плакать.
— Да, очки у нас, — сказали эти люди. — Но, к сожалению, наш сын разбил стекла. Оправа сейчас находится у оптика. Нам отдадут очки только послезавтра.
Это была плохая новость. Значит, меня будут бить каждый день, до тех пор пока эти проклятые очки снова не окажутся дома.