Однако у этого молодого человека, стоявшего передо мной, была симпатичная улыбка. Я заговорила с ним. Как оказалось, он у себя на родине работал полицейским. В Марокко он проводил отпуск. По всей видимости, он еще и подыскивал себе жену. Во всем арабском мире распространено мнение, что самые красивые женщины живут в Марокко.
Молодой человек, однако, прервал разговор, прежде чем наша беседа стала по-настоящему интересной.
— Извините, — сказал он вежливо. — Но я не хотел бы говорить с вами дольше, пока я официально не попросил вашей руки. Так принято в моей стране. Когда я могу встретиться с вашими родителями?
Мне этот тип показался несколько смешным. Но, с другой стороны, если бы я была обручена, то это дало бы мне возможность избавиться от приставаний моих марокканских поклонников. Я попросила его зайти сюда на следующий день.
Утром, выходя из дома, я сказала:
— Дядя Хасан, сегодня вечером, возможно, к нам зайдет мужчина, который хочет просить моей руки.
— Твоей руки?! — прыснула тетя Зайна. — Не считай нас дураками!
— Что это за человек? — с подозрением спросил дядя Хасан. — Небось негр?
Дядя Хасан не мог себе представить, что кто-то может заинтересоваться такой темнокожей девушкой, как я. Дело в том, что он и в самом деле был расистом. В детстве он бил меня за то, что я играла с детьми, у которых кожа была темнее, чем у меня.
— Не играй с этими черными оливками, — кричал он мне потом, — а то сама станешь такой!
И евреев дядя Хасан тоже терпеть не мог. Некоторые из них живут в Марокко. Нам постоянно говорили, что это нехорошие люди. И что человек должен совершенно голым искупаться в оливковом масле, если он по ошибке подал руку еврею. Иначе Аллах не простит этот грех. Запрещалось даже разговаривать с евреями.
Я знала только одного еврея, владельца супермаркета, расположенного рядом с рестораном «Голден Гейт». Я считала его очень приятным человеком и не могла понять, почему весь мир ополчился против него.
— Нет, — сказала я, — человек, который хочет зайти к нам вечером, из Кувейта.
Дядя Хасан поперхнулся.
— Шейх?
При упоминании Кувейта в глазах моих двоюродных сестер буквально засветились долларовые знаки.
— Нет, кажется, он полицейский. А полицейские — тоже шейхи?
На этот вопрос ответа не знал никто. Но в этот день на Рю эль-Газуа атмосфера была очень напряженной.
У меня в ресторане было столько работы, что я почти забыла о кувейтце. Но он появился совершенно внезапно и вежливо спросил:
— Девушка, извините, вы поговорили с вашим отцом?
— Нет, это невозможно, — ответила я, — но вы можете поговорить с моим дядей. Он хозяин в доме, и он ждет вас сегодня вечером.