– Твоими устами говорит Нимуэ, – заметил я.
Кайнвин рассмеялась.
– Она мне нравится.
– Я и вообразить не мог, что вы сойдетесь, – признал я.
– А что? Мне нравится ее злость. В жизни надо идти напролом, а не покоряться. Я всю жизнь делала, что говорят. Я всегда была хорошей, – последнее слово она произнесла с ироничным нажимом. – Всегда была покладистой девочкой, почтительной дочерью. Мне это, разумеется, не составляло труда. Отец во мне души не чаял. Вообще-то он мало кого любил, но я получала все, что желала. Взамен от меня требовалось одно: быть милой и послушной. И я была очень послушной.
– И милой.
Она укоризненно ткнула меня в бок. Из тумана над ручьем вылетела стайка трясогузок.
– Я была очень послушной, – горько повторила Кайнвин. – Я знала, что должна буду выйти за того, кого мне выберут, и не огорчалась, потому что таков удел всех королевских дочерей. Помню, как я была счастлива, когда познакомилась с Артуром. Думала, моя жизнь так и будет безоблачной. Мне пообещали в мужья хорошего человека, а он исчез.
– Меня ты тогда даже не заметила.
Когда Артур приехал в Кар-Свос, чтобы обручиться с Кайнвин, я был младшим копьеносцем в его отряде. Тогда-то она и подарила мне брошь, которую я с тех пор носил не снимая. Принцесса оделила подарками всех спутников Артура, но не знала, какой огонь зажгла в моей душе.
– Разве можно было не заметить такого нескладного белобрысого верзилу? – Кайнвин рассмеялась и протянула руку, чтобы я помог ей перебраться через поваленный дуб. Она была в том же льняном платье, что и вчера вечером, хотя подол уже успел испачкаться о землю и мох. – Потом я обручилась с Каэлвином и уже не считала себя такой счастливицей. Он был грубый скот, зато пообещал отцу сто копейщиков и золото в качестве выкупа за невесту. Я убеждала себя, что мне будет хорошо и в Регеде, но Каэлвин умер от лихорадки. Потом был Гундлеус. – Она нахмурилась при воспоминании. – Я поняла, что становлюсь пешкой в военной игре. Отец любил меня – и все равно был готов отдать Гундлеусу за лишние копья в войне против Артура. Тогда я впервые осознала, что не буду счастливой, если сама не построю свое счастье. Затем приехали вы с Галахадом. Помнишь?
– Помню. – Я сопровождал Галахада в его неудачной попытке заключить мир, и Гордфиддид в качестве оскорбления отправил нас обедать в женские покои. Горели свечи, играла арфистка. Я поговорил с Кайнвин и дал клятву ее защищать.
– Тебе было не безразлично мое счастье.
– Я влюбился в тебя. Я был как пес, воющий на звезду.
Она улыбнулась.
– И тут приехал Ланселот. Обворожительный Ланселот. Красавчик Ланселот. Все твердили, что я – счастливейшая девушка в Британии… А знаешь, что я почувствовала? Что стану для Ланселота еще одной вещью, а у него их и без того много. Однако я по-прежнему не знала, как поступить, и тут появился Мерлин. Он поговорил со мной и уехал, оставив Нимуэ. Она убеждала меня и убеждала, а я уже и без того поняла, что не хочу никому принадлежать. Всю жизнь мною распоряжались. Поэтому мы с Нимуэ принесли клятву Дон. Я пообещала, что если богиня даст мне силы отвоевать свободу, то я никогда не выйду замуж. Я буду любить тебя, – пообещала она, глядя мне в лицо, – но не буду ничьей собственностью.