Мэуриг прибыл в сопровождении четырех христианских монахов, которые бегом поспевали за его лошадью. Принц – низкорослый и худосочный – был очень юн (первый раз, совсем недавно, я видел его еще ребенком) и, чтобы казаться старше, держался вызывающе и заносчиво. Все знали его докучную мелочность, любовь к судебным разбирательствам и церковным дрязгам. Он славился образованностью и мог в пух и прах разнести пелагианскую ересь, разъедавшую христианскую церковь в Британии, знал назубок восемнадцать положений британского племенного закона, способен был без запинки повторить генеалогию десяти британских королей до двадцатого колена, а также родословные вождей. И это, говорили его поклонники, только начало. Принца считали юным гением и лучшим оратором Британии, мне же казалось, что Мэуриг унаследовал отцовскую память, но не его мудрость. Именно Мэуриг убедил гвентцев не поддержать Артура при Лугг-Вейле.
Я его не любил, тем не менее должным образом встал на одно колено при появлении принца.
– Дерфель, – произнес он своим необычно писклявым голосом. – Помню тебя.
Он не предложил мне встать, просто прошел в шатер.
Агрикола позвал меня внутрь, чтобы избавить от общества трех запыхавшихся монахов, которым делать было нечего, кроме как повсюду следовать за принцем. Сам Мэуриг, одетый в тогу, с тяжелым деревянным крестом на серебряной цепи, явно не обрадовался моему обществу. Он скорчил мину, потом принялся что-то нудно втолковывать Агриколе. Говорил он на латыни, я понятия не имел, о чем речь. Мэуриг размахивал перед носом у Агриколы пергаментным свитком, однако старик хранил стоическое спокойствие.
Мэуриг наконец выдохся, скатал пергамент и спрятал его под тогу, после чего соизволил обратиться ко мне.
– Ты ведь не ждешь, – сказал он, переходя на язык бриттов, – что мы станем кормить твоих людей?
– Мы принесли свою еду, о принц, – отвечал я, затем осведомился о здоровье его отца.
– У короля свищ в паху, – объяснил визгливым голосом Мэуриг. – Ему делают припарки, и врачи регулярно пускают кровь, но Господу, видать, неугодно, чтобы отец выздоровел.
– Пошлите за Мерлином, – предложил я.
Мэуриг заморгал. Он был очень близорук; наверное, именно слабые глаза придавали его лицу постоянное выражение досады. Принц ехидно хохотнул.
– Ах да, конечно, ты же из тех глупцов, что отправились в края Диурнаха за старым тазом. Это был таз, да?
– Котел, о принц.
Тонкие губы Мэурига раздвинулись в улыбке.
– Ты не думаешь, лорд Дерфель, что наши кузнецы за неделю выковали бы тебе десяток котлов?
– Теперь буду знать, к кому следующий раз обращаться за кастрюльками, о принц.