– Каллё! – произнёс он, и хватка червей ослабла.
Послышались шаги, звон стекла, раздалось бульканье и жадные глотки. Затем чиркнула по коробку спичка, и до почти ничего не чувствующего Николая донесся сладкий запах табачного дыма. Ему нестерпимо захотелось курить. Пожалуй, даже больше, чем выпить. И даже больше, чем подняться из саркофага и сбежать. Но в планы Тернера не входило давать ученику длительный отдых. Через пять минут он вернулся к саркофагу, прокашлялся в последний раз и, вновь активировав червей, выдал очередную серию команд.
Время текло, и Тернер ещё дважды прерывал чтение и отходил промочить горло и выкурить сигарету, а Николай воспринимал это как ещё одну изощрённую пытку, потому что страстно желал и того и другого. В какой-то момент он перестал ощущать себя и окончательно выпал из времени и пространства. Команды звучали, черви впивались, нервные окончания реагировали, но мозг записывал поступающую информацию как бы в беспилотном режиме.
Затем Николай пришёл в себя и осознал, что червей в саркофаге больше нет, а тело вновь обрело способность чувствовать холод. Холод и боль.
– Можешь подниматься, парень, – произнёс из угла Тернер. – Здесь тебе не гостиница, чтобы дрыхнуть.
Николай уцепился руками за борта саркофага и с трудом сел. Тело одеревенело, но всё же слушалось, а болело так, будто его долго и упорно били. Подумав и примерившись, Николай вынес ногу и после некоторых усилий поставил её на пол. Затем сумел перенести через край саркофага центр тяжести. Дальше оказалось проще.
Тернер сидел на стуле за небольшим столом, хлебал из гранёного стакана какое-то пойло, похожее цветом на дешёвый ром или виски, и курил. Как только Николай выпрямился, он достал с полочки ещё один стакан, дунул внутрь, освобождая от пыли, и налил в него из бутылки до половины.
– Выпей, полегчает, – добродушным и чуть пьяным голосом предложил хозяин склепа.
Николай и не подумал отказываться. Выпил залпом. В стакане действительно оказался ром. По телу прошла тёплая волна. Боль не исчезла, но притупилась, а к рукам и ногам начала возвращаться гибкость.
– Можешь, собственно, одеваться, – сказал Тернер.
Пока Николай одевался, хозяин плеснул ему ещё, да и себя не забыл.
Николай на этот раз без приглашения взял стакан и уселся на свободный стул.
– Ничего удивительного, – сказал хозяин. – Кстати, кури, если хочешь. Тысяча дней тренировок спрессованы в один. Это нелегко осознать и переварить. Зато теперь ты сможешь поломать любого, кто, разумеется, сам не прошёл подобной инициации. Или не провел тысячи дней тренировок в реальном времени.