– Я заказала чашечку зеленого чая. Здесь его прекрасно готовят. Что заказать вам?
– Чёрный чай. С сахаром.
Она перевела, и официант удалился.
– Не любите зелёный чай или выбрали чёрный из чувства протеста? – скучая в ожидании заказа, спросила Айви.
– Я люблю чай, который мнут ногами китайские крестьяне, и сигары, скрученные на собственных бедрах кубинскими мулатками. Это придаёт бездушному, в сущности, товару толику человеческого тепла. И тогда он перестаёт быть просто товаром.
– Нравятся ли вам сорта кофе, насыщенные ферментами в пищеварительном тракте цесарок или мусангов?
Николай фыркнул.
– Я же говорю о человеческом тепле, а не о птичьем или… кто такие, кстати, эти мусанги?
– Виверровые, если вы об этом. Хищники, млекопитающие. Хотя самый дорогой сорт кофе пропускают через слонов.
– Благодарю покорно.
– А что насчёт алкоголя?
В этот момент подошёл официант и поставил перед ними два керамических чайника, сахарницу с дозатором и две пустые чашки на блюдцах. Затем он удалился, даже не предложив разлить чай по чашкам.
– В Андах готовят особый алкогольный напиток, ферментируя кукурузные зёрна слюной беззубых старух, – сказала Айви, наливая чай себе в чашку. – Они пережёвывают кукурузу и сплёвывают её в общий чан, где и происходит брожение.
– Алкоголь есть алкоголь, – флегматично произнёс Николай и тоже налил чаю.
– Всё-таки вы эстет, несмотря на неразборчивость в алкоголе, – заметила Айви, делая первый глоток.
– Я эстет, – согласился Николай, потом решил добавить: – Я эстет, но не сноб.
– И разница заключается в том…
– Я люблю экспериментировать. – Николай тряхнул несколько раз сахарницей над чашкой. – Открыт для всего нового, в то время как снобы застыли в своём, как думают они, эстетическом совершенстве.
– Быть может, вы просто хипстер?
– Нет. – Он улыбнулся. – Хипстеры слишком подвержены общественному мнению, даже в своём отрицании такового. Во всяком случае, они подвержены стилю и моде.
– Вы эстет-индивидуалист, – решила Айви.
– Можно и так сказать.
* * *
Спустя два часа, совершив множество волшебных переходов по просёлкам, они остановились на окраине европейского, судя по архитектуре, городка у старого каменного дома в два этажа. Дом стоял на границе обширного парка, в глубине которого возвышался замок.
Им опять предстояло спускаться, и Николай задумался, отчего всевозможная магическая атрибутика, как, впрочем, и живность, хранится и обитает чаще в подвалах, бункерах и подземельях, нежели в пентхаусах или на худой конец на чердаках. На первый взгляд разницы никакой, в любом случае им предстояло бы ходить по лестницам вверх и вниз. Но обычно, двигаясь к цели, они шли не спеша, а вот потом всегда что-то происходило, и обратно приходилось бежать. А бежать, между прочим, из всевозможных подземелий приходилось именно вверх.