– Что? Растёт прямо в снегу и в сибирские холода?
– Разломите его, – предложила Айви. – Он легко разламывается, а косточка легко извлекается.
Николай перестал ёрничать и последовал её совету. Кабину наполнил аромат зелёных яблок, клубники, дыни и много чего ещё. На разломе фрукт оказался таким же жёлто-розовым, а косточка размером с абрикосовую действительно отделилась от мякоти без труда. Николай куснул одну половинку, ожидая вкуса того самого сока, который, если по правде, не любил. Вкусы разных фруктов там мешали и даже гасили друг друга, точно световые волны при эффекте интерференции. Да и вообще, тот сок больше напоминал синтезированную химическую смесь, а зачастую ею и являлся. Но в принесённом Айви фрукте всё оказалось по-другому. Вкусы и запахи присутствовали как бы сами по себе. Они не смешивались полностью, но каждый вёл свою партию и вступал в строго определённое время. У Николая возникло ощущение, будто он берёт разные фрукты из вазы и надкусывает один за другим.
– Это ещё что, – произнесла Айви, искоса наблюдая за его реакцией. – Вот если их правильно высушить, то финики, курага и кишмиш покажутся жалким подобием. Мультисухофрукт – это что-то особенное.
– Похож на радио, – сказал Николай, прикончив плод.
Он потёр пальцы и с удовольствием ощутил, что они не липнут один к другому. Наверное, в состав гибрида входила влажная салфетка.
– Странная ассоциация, – удивилась Айви.
– Это не ассоциация, а аналогия, – поправил Николай. – Ведь что есть радио?
– И что же?
– Ну вот вы, допустим, любите музыку и можете поставить флешку или диск с тем, что вам нравится. Иглз, Чайковский, кого вы там ещё перечисляли? А можете поступить по-иному – включить радиостанцию. И, допустим, она вещает в избранном вами стиле. Рок там или джаз. Но всё равно одни композиции вам нравятся больше, другие меньше, третьи вовсе не нравятся. Но вы-то не выбираете, выбирают за вас. Тем не менее покорно слушаете. Так и тут со вкусами.
– Понимаю.
– Однако и в радио имеется своя привлекательность.
– Какая же?
– Иногда забываешь какую-нибудь старую песню, а тебе неожиданно напоминают о ней. И от этого возникает двойное удовольствие, резонанс. На, собственно, музыку накладываются личные воспоминания. Контекст, подтекст. Вот и теперь, почувствовав вкус крыжовника, я вспомнил детство, деревню, рыбалку. А ведь я не ел его с тех самых пор, просто в голову не приходило.
– Это так трогательно, – улыбнулась Айви, на этот раз вполне искренне.
Но Николай не дал бы на отсечение голову, что не услышал контрапункта сарказма.