– Некорректно всё сводить лишь к неприятию богатства, молодой человек, – укорил его Цветков. – Так вы договоритесь до обыкновенной зависти и прикроете любое дело за отсутствием состава преступления. У меня нет претензий к людям с достатком, которые заработали свои деньги честно, пусть даже торгуя клубникой. Мало того, мои претензии к большинству капиталистов незначительны. То есть не то чтобы я считал разного рода биржевых спекулянтов или продавцов пылесосами людьми порядочными, однако, согласитесь, не мне в моём возрасте переделывать мир.
– Абсолютно с вами согласен, – кивнул Николай. – Золотые слова!
– Но есть ведь откровенные бандиты, которые намеренно и в нарушение закона обобрали тысячи людей, а избежали ответственности лишь благодаря взяткам и родственным связям. И вот в отношении таких персон у меня есть полное моральное право требовать крови, не так ли?
– Крови?
– Да, и это не просто метафора. – Пенсионер, однако, был осторожен в словах и счёл нужным уточнить: – Но не подумайте чего лишнего, я не сторонник самоуправства. Я даже весьма критично отношусь к революции. Однако закон должен быть максимально суровым к подобным типам.
– Допустим. Но вот взять, к примеру, живущего в нашем городе предпринимателя, которого многие считают наркоторговцем…
– Уж не Дементьева ли вы имеете в виду?
– Его самого.
– Ну что ж, скажу. Этого подонка следует расстрелять.
– Но ведь у нас мораторий на смертную казнь.
– На мой взгляд, на человека, торгующего смертью, не может распространяться никакой мораторий. Сперва нужно уничтожить заразу на корню и уж потом гуманизировать законы.
– А если бы какой-нибудь олигарх, ну, скажем, тот же Дементьев, раскаялся и предложил перечислить в благотворительный фонд, например, тысяч сто в качестве компенсации обществу за причинённый ущерб от ошибок его бурной молодости?
– Я бы послал его подальше.
– Правда?
– Абсолютно. Я не верю в раскаяние подобных людей, а если даже и так, то за преступления нужно отвечать по-любому.
– Но всё же сто тысяч…
– Думаю, конфискация принесла бы гораздо больше.
– Логично. А если бы сто тысяч предложили лично вам?
– Смеётесь?
– Нет, как журналист, я обязан задать этот вопрос.
– Ну подумайте, молодой человек, на кой ляд мне сто тысяч? – отмахнулся Цветков. – В могилу их с собой не унесёшь, а чтобы дотянуть до собственных похорон, мне хватит и пенсии. Нет, я хочу справедливости.
– Но вы ведь понимаете, что можете и не дождаться её.
– Надежда умирает последней.
* * *
– В следующий раз к Цветкову придётся идти вам, – сказал Николай, забираясь в машину.