Телефонный звонок вывел Мейера из раздумья. Звонил дежурный по гестапо. Он сообщил, что Михаил Юренев просит срочно вызвать его на допрос.
Через пятнадцать минут Курт Мейер уже входил в свой служебный кабинет, небольшой и очень скромно обставленный. Письменный стол с массивной чернильницей, графин воды на столике, в углу несколько стульев и несгораемый шкаф. Мейер не любил на службе излишеств.
Никто, кроме самых ближайших сотрудников Мейера, не знал, каковы подлинные отношения у арестованного с начальником гестапо, поэтому Юренева привели под строгой охраной.
Когда он вошел в кабинет, растрепанный, небритый, в порванной шинели с чужого плеча, у него был вид много претерпевшего заключенного.
- Ну, - сказал по-немецки Мейер, - я вижу, вы быстро освоились с новой ролью.
Юренев опустился в кресло и протянул руку за сигаретой - раскрытая пачка лежала на столе.
- Это все же лучше, чем чувствовать, что тебе стреляют в спину, - произнес он с хмурой усмешкой.
- Да, но ведь пули летели мимо?
- К сожалению, мои конвоиры оказались плохими стрелками и чуть меня не ухлопали.
Мейер весело засмеялся:
- Мне говорили, что самым главным вашим противником оказалась собака!
- Будь она проклята! - кивнул головой Юренев. - Из-за нее я и попался.
- А трудно вам было проникнуть во двор?
Юренев глубоко затянулся дымом.
- Мне повезло, - сказал он. - Рядом оказался какой-то мальчишка. Он помог мне оторвать доску в заборе, пролез во двор сначала сам, а потом втащил и меня.
Мейер оживился:
- Вот как! У вас появился союзник?
- Да, и очень активный.
- Кто же он такой? Кто его родители?
- Как мне удалось установить, он сын недавно казненной Екатерины Охотниковой!..
- Сын Охотниковой? - удивленно поднял брови Мейер. - Что же он делал во дворе Борзова?
- Борзов ему дядя… Двоюродный брат отца…
- Вот как? Вы сообщили мне интересные новости! И дядя любит своего племянника?…
- Вот этого я не знаю, но зато знаю другое…
- Что именно?
- Племянник ненавидит дядю…
- Ненавидит? За что?…
- Он считает его предателем. И не может ему простить, что он меня выдал.
Мейер промолчал. Казалось, он был растроган:
- Мальчишки всегда мальчишки! Они полны благородных порывов… Очевидно, ваш спаситель совсем неплохой парень?
- Да, - устало улыбнулся Юренев, - этот мальчишка не из трусливых.
- Сколько же ему лет?
- Лет тринадцать-четырнадцать…
Мейер вздохнул:
- Что ж, мальчик остался сиротой - куда же ему было идти, как не к своему дяде. - Он побарабанил пальцами по краю стола. - Но странно, на допросе Охотникова сказала, что у нее родственников в городе нет!.. Почему же она скрыла Борзова?