— И так понятно, что следы женские. Может пьяная какая. Дом перепутала или квартиру. Думала, что идёт к себе. Залезла в окно, поняла, что не туда и вышла в дверь.
— Там следов нет к двери, — она ткнула хлебом в расплывшийся желток. Как вкусно!
— Наверно, тапки с собой были. Принесла под мышкой, чтобы мужа не разбудить. Видит: не муж. Надела, да и пошлёпала к двери.
Звучало очень правдоподобно.
— И шляпу прихватила, сволочь.
Пепси фыркнул от смеха и прикрыл рот рукой.
— Представляю, как она будет выглядеть в твоей шляпе. — он прожевал, а потом только добавил: — Я кстати, без шляпы тебя не узнал. Если бы не Амон, так и дожидался бы девушку в шляпе, хотя ты её при мне сняла.
Генка улыбнулась. Когда она вернулась к убитой женщине, то слышала в толпе разговоры, что видели рядом девушку в шляпе, но без шляпы её никто не узнавал.
— Да, очень сильный образ, запоминающийся. А сними шляпу, и никто тебя не вспомнит. Да, была тут такая, в шляпе, но ты — не ты, не скажешь наверняка.
Она тяжело вздохнула и привалилась к стене.
— Спасибо, Пепси!
— Пожалуйста! Ты как-то вяленько выглядишь. Нога болит?
— Болит, и лихорадит, но, ничего, я справлюсь.
— Я там принёс тебе всё, что выписали. Ещё бинты, шприцы, и в аптеке посоветовали какую-то мазь.
— Я верну. Как денег добуду — верну.
— Забудь! Я понял, эта женщина в парке, тебе денег обещала. Ты прямо в отчаянии была.
Генку устроила эта версия.
— Зря ты за мной пошёл, — она встала. — Зря вообще со мной связался.
— Ничего не бывает зря. Чай будешь?
Она отрицательно покачала головой.
— Кофе?
— Я не пью ни чай, ни кофе. Воду. Иногда горячую.
Она похромала назад в комнату. Зашумела вода. Чайник звякнул о плиту. Зашипел газ.
После завтрака, укола обезболивающего и стакана кипятка ей стало намного лучше.
— Я, конечно, понимаю, что собака и всё такое, — парень поставил посреди комнаты ведро с водой и с воинственным видом опёрся на швабру, как Гендальф на посох. — Но в такой грязи жить нельзя.
— Собираешься мыть полы? — Генка с любопытством смотрела на него с дивана.
Он приставил швабру к столу. Нагнул голову, чтобы лучше видеть корешки составленных стопкой книг. Большинство из них — словари. В промежутках между заказами Генка подрабатывала переводами.
— Ну, и пылища тут у тебя, — он брезгливо сморщился, глядя на свои пальцы. На столе остался свежий след. — Ты вообще когда-нибудь убираешься?
— Нет. А зачем? Всегда можно подцепить на лавочке какого-нибудь паренька, который и покормит, и уберётся.
Он посмотрел на её улыбку недобро, но промолчал. Раздвинул шторы, открыл настежь окно, чихнул.