Зайдя в сарай, я начал рыться в куче хлама и, на счастье, нашел кусок водопроводной трубы диаметром два дюйма.
Пилу по металлу также удалось обнаружить. Тиски, к сожалению, отсутствовали, поэтому пришлось одной рукой держать трубу, другой пилить.
За тем, как я работаю, увлеченно наблюдали Климов и Юля, стоявшая у него за спиной.
«Конечно, – думал я. – Все как в известном выражении: можно бесконечно долго наблюдать за горящим костром, текущей водой и за работающим человеком».
Отпилив кусок трубы нужной длины, слегка обстрогал косовище и надел получившееся кольцо на него.
Затем пришлось взяться за косу. Отбив ее молотком на какой-то здоровой железяке, уже окончательно посадил ее на место и закрепил клином. Бруском снял огрехи отбивки, после чего вручил косу хозяину.
Климов, взяв косу в руки, смотрел на меня каким-то новым взглядом.
– Ты разве в деревне рос? – спросил он внезапно.
– Нет, вы же знаете, у меня детство по военным городкам прошло, – сообщил я.
– Да, конечно, знаю, – рассеянно ответил он, видимо, что-то соображая в мыслях.
Повернувшись, он увидел сзади стоявшую в купальнике дочку и звонко шлепнул ее по мягкому месту.
– Быстро оделась! – скомандовал он. – Ишь, выпялились перед парнем.
Но злости в его голосе не было. Мне показалось, что он даже доволен, как Юля демонстрировала себя.
Та и не подумала выполнять его приказ. Ушла к одеялу, расстеленному на траве, и улеглась на него лицом к солнцу.
До ужина я успел сделать один венец из бревен и запилить в них места для стоек. Климову сказал, что надо бы их пропитать отработанным маслом, тогда они простоят года на три-четыре дольше, но тот махнул рукой, дескать, сойдет и так. Ну, мое дело маленькое, делаю, как сказано.
Но свое эстетическое чувство я потешить успел. Пилить бревна ножовкой не хотелось, поэтому я взял двуручную пилу и позвал Юлю, по-прежнему наблюдающую за мной, помочь в распиловке.
Та без колебаний пришла на помощь. Бревна лежали невысоко, поэтому пилить пришлось стоя на коленях. В начале у нас не получалось, но затем мы приноровились, и дело пошло. Я же с удовольствием наблюдал за колыханием Юлькиных грудей при движении. А когда одна грудь выпала из бюстгальтера, сверкнув розовым соском, вообще прибалдел. Юля, между прочим, обратно прятать ее не спешила.
«Все-таки молодое тело – это вещь!» – пришло мне в голову в этот момент, я думал, что такие вещи на меня уже не действуют.
Наши переглядывания закруглила Алевтина Ивановна, приказав Юле одеться, этот приказ та выполнила моментом. Видимо, боялась маму больше, чем отца.