– Ага! Вот и водитель! – воскликнул Рубцов и, спустившись с крыльца, протянул руку, чтобы поздороваться.
Я не успел, как положено, отрапортовать, поэтому пришлось протянуть руку в ответ. Пожатие капитана было железным.
Но мы не лыком шиты, я также сжал ладонь сильнее.
– Нормально, – сказал капитан и отпустил руку. – Смотрю, ты к поездке готов. Сухпаек, надеюсь, тебе на неделю выдали?
– Так точно, – я погремел сидором.
– Тогда клади его в коляску, только осторожней, там рацию ребята установили. И в путь.
– Товарищ капитан, разрешите спросить, а куда, собственно, мы едем?
Рубцов усмехнулся:
– Ну, пожалуй, конечный пункт маршрута я могу назвать. Едем мы в Алакуртти.
«Ни хера себе! – мысленно воскликнул я. – Тысячу километров на мотоцикле! Блин, охренеть и не жить. Да у капитана жопа отвалится на заднем сиденье сидеть. В коляску из-за рации и груза не усесться. Хотя Алакуртти – это здорово, можно глянуть знакомые места».
Мы ехали, не останавливаясь, часа четыре. Остановились около небольшой речушки. Рубцов вытащил туристский топорик и предложил мне заняться костром.
Когда костерок разгорелся, у капитана на плащ-палатке был накрыт стол: две банки с тушенкой, полбуханки хлеба и сахар-рафинад, пачка грузинского чая. И кроме того, стояла фляжка с неизвестным содержимым.
Повесив котелок над костром, я присел к столу, капитан недрогнувшей рукой налил в кружки по пятьдесят граммов и первым опрокинул их в рот, перед этим лаконично сказав:
– За успех.
Ну, что же, дают – бери, а бьют – беги, поэтому я тоже выпил водку и, придвинув банку с тушенкой, начал есть.
Покемарив с часок после чаепития, Евгений Иванович встряхнулся и, встав на ноги, предложил:
– Сашок, как насчет размяться? Ты же у нас вольник, вроде даже призером был каким-то.
Я встал и, оглядев капитана, ответил:
– Вообще-то можно, только вы, товарищ капитан, легче меня будете кил на пятнадцать, как бы нечестно получается.
– Какая на хрен честность, – ответил тот. – Враг в бою тебя не спросит, сколько ты весишь.
– Ну, тогда давайте, – согласился я, и в этот же момент Рубцов кинулся ко мне.
Мое молодое тело послушно сдвинулось в сторону, подсечка, и капитан кубарем полетел на речной песок.
Встав, он подозрительно посмотрел на меня, отряхнулся и сказал:
– Что-то я такого приема у вольников не встречал. Откуда дровишки?
– Товарищ, капитан, – не преминул я его подколоть, – вы же меня позавчера два часа расспрашивали. Вам напомнить, где учился мой батя?
Рубцов озадаченно почесал затылок.
– Уел, салага, – расстроенно сказал он. – Как есть уел. Тогда давай еще раз попробуем.