Сейчас она вспоминает тот день в мае, когда обедала с отцом. Ресторан находился на Спрус-стрит, и, встав из-за стола (ее всю трясло), она пошла на север, направляясь к двадцатым улицам, а потом повернула направо, к Риттенхаус-сквер. В парке было полно офисных служащих, обедающих на свежем воздухе; бездомных, сидящих на скамейках с сумками, забитыми грязным скарбом; маленьких детей, бегающих между статуями. Пройдя через парк, Анна вышла на Волнат, где купила бутылку воды у разносчика. Температура поднялась до восьмидесяти пяти градусов по Фаренгейту, это был первый по-настоящему жаркий день весны.
Машина матери была припаркована у перекрестка Семнадцатой и Волнат. Двинувшись к ней, Анна прошла мимо нового магазина одежды, в котором проводились какие-то праздничные мероприятия по случаю открытия. Работники магазина, в джинсах и ярких футболках, суетились, устанавливая у входа большие колонки, из которых звучала песня, ставшая летом главным хитом. В тот день Анна впервые услышала ее. Перейдя Восемнадцатую улицу, между большим продуктовым магазином и бутиком элегантной одежды с атласными платьями в витрине, Анна пристроилась за тремя людьми, которые, как ей сначала показалось, шли порознь. Через минуту она поняла, что на самом деле они были одной компанией: девушка, примерно того же возраста, что и Анна, мужчина, на несколько лет старше нее, и женщина, похожая на мать кого-то из них. Анна всматривалась в их профили, когда они поворачивались друг к другу, чтобы что-то сказать. Пара (а они наверняка пара, подумала Анна, когда увидела, как мужчина нежно взял девушку за руку, — брат никогда бы так не сделал) показалась ей очень красивой. У мужчины были широкие плечи и четко очерченный профиль. Девушка, светловолосая, в открытом зеленом платье без рукавов, выглядела беззащитной и ранимой. Она высоко задирала подбородок, как будто пародируя типичную представительницу аристократии. Старшая женщина, с повязанным на голове платком, была тучной и медлительной. Анне стало интересно, куда они направлялись. Мужчина что-то сказал девушке, и та в ответ покачала головой. Анна не могла расслышать, о чем они говорят, поэтому немного ускорила шаг. Ей пришлось пройти за ними еще почти целый квартал, прежде чем они заговорили снова.
Внезапно женщина резко повернулась к девушке и спросила:
— Ты счастлива?
Из-за необычного акцента в слове «счастлива» сразу два слога были ударными: «счастлива». Она была из Восточной Европы, решила Анна, возможно из Венгрии.
Странно, но девушка ничего не сказала в ответ, и Анне на миг показалось, что этот вопрос был обращен не к девушке, а к ней самой. Почему девушка не ответила? Была ли вся ее жизнь одним сплошным ответом на вопрос: все ли вокруг происходит так, как нам хочется?