— Ребята, вы… — начинает Эллисон, но Сэм перебивает ее:
— Если ты спишь, какая тебе разница? Не знаю, как ты, но я смертельно устал.
«Гад», — думает Анна.
Из ванной выходит Эллиот, и Анне становится неловко продолжать спор в его присутствии. Но тут Сэм, не скрывая раздражения, сообщает:
— Эллиот, Анна не хочет спать с тобой в одной кровати. Я ей сказал, что все обвинения в домогательствах с тебя уже сняты, но она не верит.
Эллиот улыбается.
— Это была даже не настоящая женщина. Это был трансвестит!
Эллисон говорит:
— Анна, а что если вы с Эллиотом сегодня поспите вместе, и потом, когда поедем на природу, будете спать с ним в одной палатке, но я поплыву с тобой в каяке?
Как это типично для Эллисон, она всегда ищет компромисс.
— Если ты хочешь проводить время с сестрой, лучше это делать днем, а не ночью, когда спишь, — бормочет Эллиот. В голосе парня чувствуется досада, но с его логикой не поспоришь. Наступило молчание, во время которого Анна понимает, что своим упрямым характером может испортить им отпуск.
— Ладно, — соглашается она. — Мы с Эллисон поплывем на каяке.
После того как потушен свет, все сразу же притихают. Анна обращает внимание, какая у нее мягкая подушка, но потом замечает, что в комнате спертый воздух. Несколько минут она смотрит в спину Эллиоту, который лежит рядом с ней в серой футболке, и задумывается: а есть ли у него девушка и, если да, то какая она? Проходит час. Анна чувствует, что ей хочется в туалет. Она на ощупь пробирается в туалет и садится на унитаз. Из нее выходит немного ярко-желтой мочи. Анна возвращается в кровать.
В полночь (четыре утра по часам Анны, то есть прошел час сорок пять минут, как они выключили свет, и примерно двадцать часов, как она вылетела из Бостона) у нее возникает желание разбудить Эллисон, но тогда, наверное, проснутся и Сэм с Эллиотом. Еще ей хочется потихоньку выбраться отсюда, вызвать такси, поехать в аэропорт и вернуться домой, но она понимает, что это может закончиться настоящим скандалом.
Двенадцать двадцать пять ночи. Анна так активно ерзает на своем месте, что с ее стороны простыня сбилась и намоталась на лодыжки. «Просто закрой глаза и не открывай их, как бы ни хотелось», — приказывает она себе. Ей удается продержаться четыре минуты (вновь открыв глаза, она посмотрела на электронные часы). «Ничего страшного. Попробуй еще раз». Откуда-то с улицы, невозможно понять с какого расстояния, слышатся странные завывания. Она не может разобрать, кто издает эти звуки, человек или животное. Она продолжает лежать, невольно вслушиваясь; ее тело напряжено, в голове роятся мысли о том, что нужно делать и нужно ли что-нибудь делать вообще. С этими мыслями она и засыпает.